Хождение по буквам

В своё время Бердяев заметил, что у немцев за их добропорядочностью, страстью к дисциплине и стерильной организацией жизни в действительности скрывается глубинный первобытный страх перед хаосом. Неспроста многие гениальные немцы сходили с ума. То есть они, немцы, писал Бердяев, как бы странно это ни звучало, просто недостаточно цивилизованный народ – краем сознания они ещё помнят ужас собственной дикости и потому постоянно боятся скатиться в бездну какого-то всеобщего национального безумия. Дабы этого избежать, из добровольной, что ли, необходимости они сами надевают на себя кандалы повсеместно прославленного германского порядка. И надо признать, им действительно есть чего бояться. ХХ век предъявил миру воплощённый немецкий ужас во всей его кровавой красе. Так что кандалы должны быть отменной тевтонской ковки, самые лучшие, как вещь, которую делают только для себя.

Справедливости ради отдадим должное коллективному немецкому разуму – он оказался способен на самоанализ, в то время как иные народы с хаосом в придонной тьме сознания и не помышляют о самообуздании. В нашем случае речь об Украине.

Книга Аглаи Топоровой, прокручивая хронику последнего десятилетия (или чуть больше) украинской жизни, демонстрирует нам известную правоту майданной кричалки «Украина – не Россия». Что есть, то есть. Помня, к чему привёл Россию собственный майдан девяностолетней давности, да и вообще имея отчётливое представление о том, каков он есть, русский бунт (в скобках заметим: бунт везде одинаков, и нет народа, который предъявил бы его миру осмысленным и милосердным), наша страна в массе своей принимает необходимость закона и его обеспечения (назовем это – вертикаль власти), а наша соседка – нет. Поэтому мы для неё – «рабы Путина», а она для нас – «майдан головного мозга». Причем, как прекрасно показывает автор, у наших соседей болезнь эта – не эксцесс, не залётная эпидемия, а просто такие… нелепые они и есть на самом деле. Между тем в страхе перед хаосом нет ничего постыдного, как нет ничего постыдного в соблюдении техники безопасности, позволяющей избежать кровавой бани. А кровавая баня там будет, если Украину не возьмут под внешнее управление США (не годится), Россия (не впервой) или добрые инопланетяне (как белых мышей для опытов). На эту тему можно было бы позубоскалить (как справедливо утверждал Козьма Прутков: продолжать смеяться легче, чем остановить смех), но, право, что-то уже не хочется.

Аглая Топорова проработала на Украине журналистом издания «Коммерсантъ-Украина» пятнадцать лет. То, что происходило в эти годы в России, мы помним более или менее отчётливо. То, что происходило в это время на Украине – либо не знали вовсе, либо подзабыли. «Украина трёх революций» разворачивает перед нами картину «революции достоинства» в её развитии, с предысторией, с воссозданием атмосферы как последнего, так и предыдущих «майданов». И картина получается убедительная. Это не книга пасквилей и обид – Аглая не раз расписывается в любви к Украине, той, которую знала, но ту Украину, которая пришла ей на смену, она не приемлет.

Пожалуй, книга немного запоздала – мы порядком устали от своей беспокойной соседки. Но тем не менее свидетельство Аглаи Топоровой для многих читателей может оказаться куда более значимым и заслуживающим доверия, чем свидетельства доброго десятка «специалистов по вопросу», без конца переходящих из одного политического ток-шоу в другое, с канала на канал.

На мой взгляд, книге недостает огня – публицистика может быть только пламенной и никакой иной. В противном случае это – очерки быта. (Заглянул на оборот титула в каталожную карточку и увидел: точно – очерки.) Но это – на мой взгляд. Возможно, в данном вопросе бесстрастность – даже преимущество. Уж слишком много крика вперемешку со слюной летит на нас с экрана.

Михаил Квадратов. «Синдром Линнея»

Эта книга коротких рассказов совсем не похожа на тот образ, который всплывает в сознании из придонной тьмы, когда кто-то произносит в нашем присутствии устойчивое словосочетание «проза поэта». Несмотря на то, что перед нами по факту именно проза поэта, здесь всё, так сказать, антипоэтично: прямой порядок слов, предельная простота изложения, отсутствие метафор – вообще доведённая едва ли не до крайности экономия выразительных средств. Следующий шаг – беззаветный эллипсизм, торжество недосказанности. Этот шаг – предпоследний. А последний в своё время уже совершил Василиск Гнедов, чередой жестов изображая свою «Поэму конца».