«Хождение вкруг». Ритуальная практика первых общин христоверов

От роду ему, Ивану, семдесят лет, отец его, Илья Ермолаев, был оного села крестьянин, а мать его звали Федосьею, Власова дочь, и тому лет с двадцать померли и погребены во оном селе Никольском при церкви Николая Чудотворца попом Емельяном Григорьевым с надгробным отпеванием, а он с женою своею Парасковьей Филатовой дочерью жительство имеет во оном же селе своим двором, с тою женою своею прижил было он детей: сыновей Михаила, Тимофея да дочь Матрену, а молитствованы и крещены бывшим в том селе попом Емельяном Григорьевым, которои в прошлых годех, а сколько лет не упомнит, умре, также и дети его померли во младенчестве. А тому ныне лет с пятнадцать или бол[ь]ши, подлинно сказать не упомнит, в день Анофрия Великого был он, Иван, в Ярославском уезде в Череможском стану Анофриева монастыря во Александровскои пустыни на торгу для продажи плужного железа, и в то время на том торгу случаем был для продажи холста московскои житель посацкой человек Прокофеи Данилов сын Лупкин, которои близ его шелаша имел разговор Ярославского уезду вотчины Симонова монастыря деревни Данилцовои с крестьянином Никитою Никитиным и учил его, чтоб он, Никита, вина и пива не пил, матерно не бранился. И те его, Лупкина, слова ему, Ивану, показались к пользе, тогда и он, Иван, подошел к нему Лупкину поближе и говорил тому Лупкину, что и он, Иван, желает от него всякого себе добра. И в то ж число Лупкин учил его, Ивана, чтоб он вина и пива не пил же, и матерно не бранился, и имел чистоту, и с женою своею не совокуплялся, и творил молитву Господи, Иисусе Христе, Сыне Божии, помилуи нас, и ежели-де он, Иван, его, Лупкина, станет слушать, то б с ним, Лупкиным, знался. И на те его слова он, Иван, сказал ему, Лупкину, что слушать его он будет и знатца с ним станется. А прежде того времени оного Лупкина он, Иван, не знал, да в тож число помянутои Симонова монастыря крестьянин Никита Никитин говорил ему, Ивану, чтоб он с того торгу ввечеру заехал в дом к нему, Никитину, для того, что-де онои Лупкин будет у него, Никиты, да, пришед же, Лупкин сказал ему, Ивану, ежели-де доброго желает, то б приходил в дом оного Никитина и послушал учение его, и он, Иван, быть к нему хотел. Того ж числа ввечеру с оного торгу заехал он, Иван, к показанному Симонова монастыря крестьянину Никите в деревню Данильцову, которая деревня от жилища его, Иванова, верстах во шести, и в то время у того Никитина был онои Лупкин да того ж уезду вотчины Шереметева, а которого не знает, деревни Ананьинои крестьянин Никита Васильев, и по обеде онои Лупкин учил его, Ивана, против прежних своих слов, и уверял его пред образом Спасовым, чтоб он то его учение содержал, которое он содержать пообещался, токмо к тому образу он не прикладывался, и болше того учения и деиства никакова не было, и ночевал у того Никитина. На другои день помянутои Лупкин от оного Никиты Никитина из дому поехал в город Углич для торгового промыслу, с которым для провожания до Углича поехал и он, Иван, и помянутои хозяин Никитин, и Симонова монастыря крестьянин Никита Васильев, и того ж дня после обеда заехали было они для пития квасу того ж Углицкого уезду в монастырскую деревню Харитонову к крестьянину Еремею Васильеву по знакомству того Лупкина, а по какому, не знает, и как они токмо на двор к тому крестьянину Еремею въехали, тогда на тот же двор приехал Углицкого Покровского монастыря архимандрит Андроник многолюдством, и оного Лупкина, и его, Ивана, и показанного Никиту Васильева, и хозяина Еремея Васильева, взяв, привезли в город Углич и отдали под караул в Покровскии монастырь, и допрашиваны они оным архимандритом в потаенном расколе. А в допросе своем показал он, Иван, то же, что и выше сего, а онои Лупкин с товарыщи что показали, того он, Иван, не знает, и после допросов онои Лупкин свобожден прежде них под росписку или без росписки, того не знает, а он, Иван, и помянутые Никита Никитин и Никита Васильев свобождены на расписку после оного Лупкина вскоре, а которым на росписку отданы, сказать не упомнит, а взятков-де от того он, Иван, никому не давал, а товарищи его, Лупкина, и протчие взятки кому какие давали ль, также и Еремеи Васильев свобожден ли, того он, Иван, не знает, токмо слышал он, Иван, от народнои молвы, что помянутои Еремеи Васильев, будучи уже в доме своем, умре, а как давно и где и кем погребен, не знает. А кроме их, как мужеска, так и женска полу по тому делу в Угличе в задержании с ними не было и из них как в Преображенскои приказ, также и в Углицкую воевоцкую канцелярию отсылки никому не было, и после-де свободы своеи жил он, Иван, в доме своем близ полугода, и в том же году зимою, а о которую пору, не упомнит, приезжал в Москву к помещику своему для отчета в хлебе и прочих помещичьих припасов, понеже он был в том году в вотчине своеи старостою, и перед отъездом своим из Москвы с помещикова двора ходил он в дом вышеписанного Прокофья Лупкина для оного ж учения, и в то время того Лупкина в доме он не получил, токмо работница его жонка, а как зовут и чья дочь, не знает, его, Ивана, накормила и, пообедав, поехал он, Иван, от него, Лупкина, в дом свои, а противного собрания в доме того Лупкина при нем, Иване, не было, а в небытность его бывало ль, не знает. Да тому ныне года с три в день верховных апостолов Петра и Павла было противное собрание в доме его, Ивановом, а на том собрании были брат его роднои Яков Ильин с дочерью девкою Афимьею, которые тому года с два померли и погребены в селе Никольском при церкви отцом своим духовным того села попом Иваном Емельяновым с надгробным отпеванием, да были приведены с ним крестьяне Ярославского уезду вотчины Кирила Петрова сына Матюшкина деревни Русиновои Василеи, Лука, Яков, Иван Семёнов, деревни Борисовои Никифор Спиридонов, Матвеи Тимофеев да деревни Бурцовои крестьянская девка Катерина, а чья дочь и другие кто были ль, о том подлинно сказать не упомнит, и в тож число, засветя пред образами свечи, молились все с час и, севши по лавкам, пели вышеозначенную Иисусову молитву краткую, и после того племянница Иванова девка Афимья ходила по избе кругом с полчаса и, ходя, полагала на себя крестное знамение двумя персты и творила вышепоказанную ж Иисусову молитву, потом, помолясь, все разошлись по домам, а бол[ь]ши того деиства никакова у них не было, и крошенова хлеба, также и квасу вместо причастия и ни в какую силу ни от кого им было не роздавано и других таких же собрании в доме у них не бывало, и он, Иван, кроме того на противных собраниях нигде ни с кем не бывал. И отныне-де он, Иван, во оном суеверствии быть не желает, а желает быть во единении с святою Церковью и креститца будет тремя первыми персты, и молитву творить так: Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуи нас, а оную лживую веру и содержащих ее проклинает, а отца духовного имеет он вышеписанного села Никольского попа Ивана Емельянова, у которого он исповедывается и Святых Таин приобщается по вся годы, и тоя Святые Таины наземь он не испровергал и поставляет оные за истинное Тело и Кровь Христову и сомнительства в том таинстве никакого не имеет, а кроме имеющагося об них в Угличе дела в других где местах о показанных их злодеянии объявлении или доношении и следование какое когда было ль, не знает.