Хожение за три моря Афанасия Никитина (другой перевод и текстологическая обработка)

Н. В. Водовозов, — «это просил сделать сам умиравший автор книги. Но и Афанасий Никитин вряд ли решился бы послать свою книгу в Москву, если бы у него не было уверенности в том, что к ней отнесутся с полным вниманием. Следовательно, он знал, что его книгу в Москве ждут. Только наличием предварительной договоренности между Афанасием Никитиным и дьяками московского великого князя можно объяснить на первый взгляд загадочный факт внесения «Хожения» Афанасия Никитина в такой официальный документ, каким в XV веке была русская летопись». ⁸Сходную мысль высказал недавно и Н. И. Прокофьев, особенно подчеркнувший роль, которую играл в сохранении и занесении в «хмосковский летописный свод» записок Никитина «дьяк посольского приказа», ведавший «всеми внешними делами Московского государства», Василий Мамырев: «Еще до Афанасия Никитина Василий Мамырев сам совершил путешествие по странам Ближнего Востока и описал эти страны. Надо полагать, что дьяк докладывал и о путешествии и о записках Афанасия Никитина царю Ивану III». ⁹

Взгляд на Никитина, как на фигуру государственного значения, получил наиболее последовательное отражение вне научной литературы — он был положен в основу кинофильма «Хождение за три моря», вышедшего на экраны в 1958 г. Важнейший сюжетный мотив фильма — борьба Афанасия Никитина с португальцем Мигуэлем (образ вымышленный, по как-то перекликающийся, очевидно, с историческим Васко де Гамой) за приоритет в открытии Индии. «Я расскажу всем, что не ты, а я дошел сюда первым. Я! Я!», — восклицает Мигу эль, учиняя бесконечные пакости Афанасию. ¹⁰

Но несмотря на широкую распространенность взгляда на путешествие Никитина, как на миссию, важную для государства, взгляд этот легко может быть опровергнут. Что представляла собой «летопись», в которую был занесен труд Никитина? После работ А. А. Шахматова и его продолжателей говорить о летописце вообще — «летописец включает», «летописец сообщает...» — едва ли возможно: летописи на Руси были разные, особенно в XV веке. Характер летописного свода, включившего «Хоже- ние за три моря», может считаться в настоящее время (главным образом, благодаря работам А. Н. Насонова) достаточно ясно установленным. «Хожение» входило в состав летописного свода 1518 г., отразившегося в Софийской II и Львовской летописях, однако впервые включил его в летопись, по всей видимости, пе непосредственный составитель свода 1518 г.: «Того же году обретох паписание Офонасия Тверитина

купца...», — записал под 1475 годом летописец; едва ли это мог сказать

⁸Водовозов Н. В. Записки Афанасия Никитина об Индии. Стенограмма публичной лекции. М., 1955, с. 10—11; ср.: Водовозов Н. В. История древней русской литературы. М., 1972, с. 196.

⁹П р о к о ф L е в Н. И. Предисловие. В кн.: Хождение за три моря Афанасия Никитина (1466—1472). Предисловие, подгот. текста, пер. и коммент. Н. И. Прокофьева. М., 1980, с. 8, 18—19.

¹⁰Аббас А., Смирнова М. Афанасий Никитин (литературный сценарий).— Искусство кино, 1965, № 7, с. 34—82.

о себе сводчик 1518 года, писавший 43 года спустя. Вероятнее всего, слова о нахождении «написания» принадлежали составителю предшествующего летописного текста, явно обнаруживаемого в своде 1518 г. в пределах до конца 80-х годов XV века. Но этот свод 80-х годов — протограф свода 1518 г. — вовсе не был официальной московской летописью. Совсем напротив: это был резко оппозиционный летописный свод, поддерживавший враждебных Ивану III деятелей, и в их числе умершего в 1489 г. митрополита Геронтия, и содержавший ряд неофициальных и неугодных великокняжеской власти рассказов. ¹¹«Хожение за три моря», конечно, не было враждебно Ивану III, но и рассказом, включенным по приказу великого князя в «официальный» летописный свод, оно не было. Это был просто интересный памятник, каких сводчик 80-х годов XV века привлек немало. Неофициальный характер имела и другая версия «Хо- жения», сохранившаяся в Троицком сборнике конца XV в.: «Хожение» было помещено здесь вместе с Ермолинской летописью, но не входило в ее состав, а представляло собой самостоятельную часть того же сборника (находилась «при... летописи» по выражению И. М. Карамзина), да и сама Ермолинская летопись, составленная в начале 80-х годов на основе кирилло-белозерского свода 1472 г., была также совсем не официальной летописью. ¹²

Василий Мамырев, передавший составителю неофициального свода 80-х годов записки Никитина, никогда не был посольским дьяком и не занимался посольскими делами; нам ничего неизвестно и о его поездке на Ближний Восток. ¹³Деятельность Василия Мамырева была связана исключительно с внутренними делами. Исследователи, приписывающие Василию Мамыреву внешнеполитическую деятельность, смешивают Василия с его братом — Данилой Мамыревым, который ездил в Италию (но ію на Ближний Восток) и вел дипломатические переговоры, одпако также не был «дьяком посольского приказа» (такого приказа вообще не существовало в XV веке). ¹⁴Во всяком случае, никаких широких выводов из того факта, что «тетради» Никитина передал одному из летописцев Василий