Хожение за три моря Афанасия Никитина (другой перевод и текстологическая обработка)

Нарисованная исследовательницей эволюция автора «Хожения» «от православия к отступничеству» также не выдерживает критики. Фраза: «За молитву святых отецъ наших, господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй мя, раба своего грешного Афонасья Микитина сына» была сказана Никитиным не в начале его пути и не тогда, когда он начинал свои записки. Фраза эта читается лишь в Троицком списке (л. 369) и, как и фраза о хожении «за три моря», могла быть написана только задним числом — по завершении записок. С другой стороны, никакой двусмысленности в рассказе Никитина о том, что из-за гибели «книг» ,(т. е. богослужебных книг) он затруднялся с определением православных праздников, нет. Календарь древней Руси был, как и в наше время, солнечным, но так называемые переходящие праздники, и в первую очередь пасха, определялись на основе довольно сложных соотношений между солнечным и лунным календарем; для установления ежегодно переходящей даты пасхи служила специальная таблица—«пасхалия». Календаря и пасхалии, очевидно, и лишился Афанасий при ограблении. В мусульманских странах употреблялся иной календарь — лунный. Мог ли Никитин вычислить пасху без пасхалий? Первое время (особенно в Иране, где он еще встречался с единоверцами), наверное, мог: дело в том, что в древнерусском календаре существовал не только счет дней, но и счет недель — каждая неделя (включая пасхальную) имела свое имя. Если Никитин в начале вел счет не только дней, но и недель, то он мог установить день пасхи и без пасхалии; однако долго держать в памяти эту сложную систему было трудно. Неудивительно, что в Индии (где совсем другая система сезонов) он сбился со счета и определял день пасхи наугад, ориентируясь по мусульманским праздникам. Нет основания поэтому не доверять упоминанию Никитина в его записках, что, начиная с четвертой пасхи, проведенной вне Руси, он вынужден был «гадать» христианские праздники «по приметам» (Л, л. 449, 452, 456) —но все же неуклонно отмечал эти сомнительные даты.

Гипотеза об обращении Никитина в ислам представляется, таким образом, неубедительной. Но не более убедительна и высказанная педавно Б. А. Успенским противоположная точка зрения, согласно которой для ортодоксального христианина Никитина вся Индия, независимо от исповедания ее различных групп, была «нечистым местом»—территорией, не «связанной с Божьей властью». И вести себя там можно было только

вып. 2. Л., 1927, стб. 476). В «Послании о соблюдении соборного приговора 1504 г.», вошедшем в «Просветитель» Иосифа Волоцкого в качестве 15-го и частично 16-го «слова», автор (очевидно, Иосиф Волоцкий) доказывал, что «отступники» (т. е. христиане, перешедшие в нехристианскую веру) в отличие от еретиков не подлежат помилованию, даже если они «по нужи» покаются, «не хотяще огнем сожжены быть и иною горькою смертью умърети» (Казакова Н. А. и Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV—начала XVI в. М.; Л., 1955, с. 506—508).

«неправильно». «Хожение» Никитина рассматривается с этой точки зрения как сознательная антитеза паломническим «хожениям» по святым местам — своего рода «анти-паломничество», а записи на тюркском (или татаро-персидско-драбском) жаргоне как «заведомо неправильные». ³⁹

Но основная, значительная часть «Хожения» написана все же по-русски. Была ли эта часть, по мнению Б. А. Успенского, тоже «неправильной» в глазах ее автора? Что же касается фраз, написанных на восточных языках, то они в значительной своей части примыкают к русскому тексту, повторяют и развивают мысли, изложенные в этом тексте. Так, известное заявление Никитина о Русской земле начинается с русских слов «А Русь...» и далее Афанасий Никитин на тюркско-персидском языке призывает божйе благословение на Русь и говорит, что на свете нет страны, подобной ей (Л., 453—454). Было ли это заявление в глазах самого автора «Хожения» заведомо «неправильным»? На разных языках написано и рассуждение Никитина о «правой вере». После иноязычной фразы (по поводу могущества индийского мусульманского султана) «Мухаммедова вера им годится. А правую веру бог знает» следует у Никитина русский перевод ее второй части: «А правую веру бог ведает. А правая вера — бога единаго знати, и имя его призывать на всяком месте чисте чисто» (Л, л. 456).