Хожение за три моря

²²⁷в Трепизон – Трабзон, порт на южном побережье Черного моря. После ликвидации Трапезундской империи (династия Комнинов) в 1464 г. вошел в состав Османской империи. Союзник и родственник императора Давида, Узун Хасан пытался дипломатическим путем приостановить поход Мехмеда II на Трабзон, но неудачно. В дальнейшем Узун Хасан продолжал поддерживать связи с недовольными султанским правлением в Трабзоне. Город разделялся на три главных района: в Ашагы-хисар, нижнем городе, было сосредоточено торговое население, здесь останавливались и иностранные купцы; далее следовал Орта-хисар, средний город, здесь находилась главная церковь «Богородицы Златоглавой», обращенная в мечеть; наконец, на горе находилась Юкары-хисар, цитадель, которая прежде называлась акрополем. Здесь помещался бывший дворец Комнинов, ставший резиденцией паши – наместника султана. Сюда, в «город на гору» – было доставлено имущество Афанасия Никитина, подвергшееся обыску (см. прим. 231). В Трабзон путешественник пришел в октябре 1474 г.

²²⁸до Кафы – Кафа (Феодосия), порт на юго-восточном берегу Крыма, колония Генуэзской республики. Ибн-Батута говорит о нем как о порте мирового значения. После присоединения Константинополя к Османской империи (1453 г.) торговля Кафы была стеснена. Кроме того, в XV в. Кафа платила дань крымскому хану. Б начале 70‑х гг. XV в. в городе было около 80 тыс. жителей. В Кафе находился консул Венеции. В начале 70‑х гг. действия властей Кафы привели к конфликту с Иваном III. Когда крупный караван, принадлежавший богатым горожанам Генуи, по пути в Крым был ограблен кочевниками, кафинский консул решил возместить их потери за счет русских купцов. Бездоказательно заявив, что ограбление совершено подданными Ивана III, он распорядился конфисковать товары русских купцов, находившихся в Кафе. Иван III потребовал возвращения товаров, оцениваемых в 2 тыс. рублей. Кафинские власти ответили отказом, но до окончательного решения дела в Генуе сумму, полученную от распродажи конфискованных товаров, консул распорядился положить на хранение в качестве залога. В 1474 г. Иван III поручил послу Никите Беклемишеву, отправленному к крымскому хану Менгли Гирею для переговоров о союзе, заняться также и кафинским делом. Документы этого посольства, упомянутого на страницах летописи, открывают посольскую книгу, содержащую переписку с Крымом. Никита Беклемишев, выполнявший и прежде дипломатические поручения, выехал из Москвы в марте 1474 г. вместе с послом Менгли Гирея, возвращавшимся в Крым (Сб. РИО, т. 41, с. 8). Беклемишев должен был добиваться у кафинского консула удовлетворения претензий русских купцов, используя при этом влиятельного местного купца Кокоса. Последний не раз оказывал Ивану III различные услуги дипломатического и торгового характера: через него были начаты переговоры с Менгли Гиреем, а также переговоры о браке дочери манкупского князя, одного из крымских владетелей, со старшим сыном великого князя. В ноябре 1474 г. в сопровождении нового крымского посла Девлет-мурзы Беклемишев вернулся в Москву (ПСРЛ, т. V, с. 32). В это время Афанасий Никитин сошел с корабля на пристани Кафы.

²²⁹шубаш – су-баши, начальник охраны города, примерно то же, что куттувал в Иране.

²³⁰паша – наместник султана.

²³¹А обыскивают грамот, что есми пришол из орды Асанбега – султанские власти в Трабзоне сочли русского купца за агента Узуна Хасана, узнав, что он побывал в ставке шаха. Су-баши как начальник городской полиции наложил арест на имущество русского купца и распорядился доставить все вещи наместнику султана. Подозрительность султанских властей и розыск грамот объясняются продолжавшимся состоянием войны между султаном и Узуном Хасаном. Насколько напряженной была обстановка в 1474 г., говорит поведение венецианского посла Амброджо Контарини, который тайно прибыл в нейтральную Кафу; он не решался плыть не только в Трабзон, но в любой другой пункт Черноморского побережья. Когда Контарини добрался до Бати (Батуми), брат капитана, придя на судно и услышав, что «мы собирались в Тину (Атина), подтвердил, что если бы мы туда пошли, то все были бы захвачены в рабство; он знал точно, что в том месте находился турецкий су-баши с конницей, объезжавший по своему обыкновению область» (Барбаро и Контарини, с. 214). Н.И. Прокофьев высказал предположение, что «за грамоты были приняты на пограничной заставе записи, которые Афанасий Никитин вел во время путешествия и которые, по-видимому, были у него отобраны» (Хожение за три моря. М., 1980, с. 16). Однако сам путешественник говорит лишь о том, что у него отняли ценности; по-видимому, кое-что из драгоценных камней, что еще сохранились у него: «да обыскали все – что мѣлочь добренкая, ини выграбили все». Эпизод об ограблении опущен в Троицком изводе, эту фразу сохранил Летописный извод.