Хожение за три моря

Во двор же султановъ седмеры ворота, а в воротѣх по 100 человѣкъ сторожей, да по 100 писцевъ кафаров: кто взыдетъ и изыдетъ, и они записываютъ, а гариповъ не пускаютъ. А дворъ зѣло чуденъ, все на рѣзи и золотом описано. А стрегутъ град Бедер в нощи 1000 человѣкъ кутоваловых, а ѣздятъ в доспѣсехъ на конѣхъ, а у всѣхъ по светычю. И ту || аз в Бедери продал жеребца своего, и наложилъ много, а кормилъ год. В Бедери же змии ходятъ по улицам, длиною въ двѣ сажени. А пришел есми въ Бедерь о Филипове заговѣние^а[1258] ис Колунгеря, а жеребца продал о Рожествѣ, а был тутъ до Великаго^б[1259] заговейна. И познахся тут со многими индѣяны, и познали мя, что аз^в[1260] не бесерменин, но християнинъ, имя мнѣ Афонасей, а по-бесерменски имя мнѣ хозя Ифусъ Хоросани, и они не почали пи в чем скрываткся, ни жен своихъ не хоронили^г[1261]. И я ихъ испытал о вѣрѣ ихъ, и они сказывают, что вѣруютъ въ Адама, а бута сказывают, то есть Адамъ. А всѣхъ вѣръ во Индѣи 84 вѣры, а всѣ вѣруют в бута. А вѣра с вѣрою ни пьетъ, ни ѣстъ, ни женятся межи себе. А ядятъ бораны, куры, яйца, а воловъ всѣ вѣры ихъ не ядятъ.

л. 415 об.

А^д[1262] от Бедери поидохъ к Первоти, то ихъ Иерусалимъ, а по-бесерменски Мягкать^е[1263], дѣ ихъ бутханы, и шел мѣсяцъ. Бутхана же вельми великъ, камень, с пол-Твери, и рѣзано на стѣнахъ дѣяние бутово, какъ бутъ чюдеса творил, и какъ ся имъ являл многими образы человѣческими: а ино человѣкъ, а нос слоновъ, а ино человѣкъ, а лице обезьянино, ино же подобие человѣкъ, а^ж[1264] образ лютаго звѣря, а являлся имъ все^з[1265] с хвостомъ, а хвостъ через него с сажень, рѣзаны на камени. И в той град съѣзжается вся страна Индѣйская на чюдо бутово; да у бутханы брѣются старые жонки и дѣвки, на себѣ волосы и бороды, да потом идут к бутхану; да со всякие головы емлютъ по двѣ шекъ тени пошлинъ на бута, а с коней по 4 футы, а съѣзжается к бутхану всѣхъ людей безчисленно || множество. Да туто же в буханѣ вырѣзай бут из камени велми великъ, хвостъ через него, да руку правую поднялъ высоко, а в лѣвой рукѣ копие, гол, толко гузно ширинкою обязано, а видѣние лица его обезьянино. А иные буты наги, нѣтъ ничево, котъ ачюкъ, а жонки бутовы наги вырѣзаны и с соромом и з дѣтми. Да перед^а[1266] бутом же стоит вол велми великъ, вырѣзанъ ис камени ис чернаго и позолочен весь, а цѣлуютъ его в копыто, а сыплют на него цвѣты, а на бута тоже цвѣты сыплютъ^б[1267].

Не ядят же индѣяня ни мяса, ни рыбы; а ядят днем дважды: брынецъ, да кичири с маслом, да травы розные; и ножа не держат, и лжицы не знаютъ. А з бесермены ни пьют, ни ядятъ. А в дороге у всякаго^в[1268] по горньцу, и всякъ себѣ кашу сваритъ, и ядятъ – покрываются платом, чтоб его никто не видѣлъ, а посмотрит бесерменъ на ѣству, и онъ не ястъ. А как ѣсти, и они преж омываютъ руки и ноги и ротъ полощутъ.

А поклоны ихъ на востокъ, руки подимают^г[1269] высоко, да изляжет ницъ на землю, и протягнется весь по земли. А бутханы ихъ без дверей, ставлены на востокъ же, а буты стоят на востокъ же. А кто у них умретъ, и они тѣхъ жгутъ, да пепелъ сыплют на воду. А у жоны^д[1270] дитя родится, ино бабитъ муж, а имя сыну даетъ отецъ, а дочери мати. А добровтра^е[1271] у них нѣтъ и сорома не знаютъ. А иные кланяются по-чернеческий, обѣ руки дотычгот до земли, а не говорятъ^ж[1272] ничево.

л. 416

К Первотѣ же ѣздятъ о Великом заговѣйне къ своему буту^з[1273] по-бесерменскы^и[1274] Мякъка, а по-руский Иерусалимъ, а по-инъдѣйский Парватъ. А съѣзжаются || всѣ наги, мужи и жонки, толико на гузне плат или фата, а на шеяхъ у жонокъ жемчюгъ и яхонтов много, а на рукахъ обручи да перстни златы. А внутрь к бутхану ѣздятъ на волѣхъ, а у вола рога окованы медью, да на шее колоколцовъ 300, а копыта подкованы; а тѣ волы ачьче зовутъ. Инъдѣяне же вола зовут отцем, а корову матерью; а калом ихъ пѣкутъ хлѣбы и варятъ еству и тѣмъ пепелом мажут по челу и по всему лицу и по тѣлу. А в недѣлю и в понедѣльникъ ядят единожды днем.

От Первати же приѣхал яз в Бедерь за пятнатцать^а[1275] дний до бесерменскаго^б[1276] улу багря. А Великого дни воскресения Христова не вѣдаю, а по примѣтам гадаю: Великъ день християнский бывает первѣе бесерменскаго багрима за 9 дний или за 10, потому что кои были книги со мною взяты с Руси, и то^в[1277] пограблено, и аз^г[1278] позабыл вѣру християнскую и празниковъ никоторых не помню. А промежу есми поганых розных вѣръ токмо молился есмь богу вседержителю, творцу неба и земли, а иного никоего не призывал. А какъ мѣсяцъ мартъ прошел, и я заговѣлъ в недѣлю з бесермены, и ѣлъ по дважды днем хлѣбъ да воду, а скорому не ѣлъ.

л. 416 об.