Хозяева плоской Земли

То, что подобная жизнь долго длиться не может, я прекрасно понимал. Хотя бы потому, что у меня подходил призывной возраст, а до 2005 года воинская повинность была в Италии обязательной. Здесь мне снова повезло, поскольку я успел застать то время, конец 1980-х, когда нашего брата ещё не волокли сражаться непонятно с кем и непонятно зачем в Косово, в западную Сахару или на западный берег Иордана. Весь положенный срок я провёл на севере Италии, в предгорьях Альп, на военно-воздушной базе, которая де-факто уже тогда принадлежала американцам. Места красивые, Ломбардия всё-таки, недалеко живописный Citta Alta – верхний город – Бергамо, долина реки По. Первое время мне доверяли водить грузовик с продуктами, потом пересадили за баранку джипа, в котором ездило по делам, не всегда военным, наше командование, пока, наконец, на не по-итальянски расторопного да к тому же бегло говорившего по-английски с ирландским акцентом паренька – на меня, то есть – ни положил глаз полковник Митчелл, курировавший нашу часть. Он сделал меня своим шофёром, можно сказать, ординарцем, называл, разумеется, не иначе как Труффальдино41, и не только замечательно помог скрасить последние полгода, но и открыл мне глаза на многие вещи, о которых я до тех пор имел лишь поверхностное представление. Он кичился своими религиозными принципами, будучи открытым приверженцем такого направления христианства, как «квакерство». Впоследствии я был немало удивлён, когда обнаружил, что одним из четырёх основополагающих принципов этого направления веры является принцип мира, то есть вообще-то настоящие квакеры закоренелые пацифисты, которых никакими коврижками не затащишь на военную службу, где, кроме всего прочего, нужно ещё и присягу давать, чего они тоже очень не любят, поскольку считают необходимым говорить правду по умолчанию. Полковник Митчелл любил разглагольствовать о природе человека, говорил, что вне её в нашем теле настоящим хозяином является некий «внутренний свет», который он называл то искрой, то благодатью, то семенем, то духом Христовым и которому мы обязаны в нашей повседневной жизни подчиняться, поскольку этот свет при правильном обращении позволяет любому из нас общаться с богом напрямую. Поначалу я было заподозрил, что он собирается ко мне приставать, как то, по слухам, любили делать с молодыми парнями наши местные католические пройдохи, но мой полковник оказался сторонником строгих взглядов на любовь и семейную жизнь, то есть выбирал себе подруг исключительно по зову сердца и исключительно из числа семейных. Когда он понял, что я умею не только хорошо водить машину – новенький четырёхдверный Порше 989, купленный на деньги части и отданный в его полное распоряжение, – но и держать язык за зубами, мы стали колесить по его делам аж до самого Рима, точнее, до Ватикана, где я терпеливо ждал во внутренних двориках, пока он, по его собственным словам, встречался с представителями Общества Иисуса, за которым, как мне стало известно позже, скрывались таинственные иезуиты, или на виа Кондотти в доме 69, где располагается штаб-квартира Мальтийского ордена, хотя я лично предпочитал пустым коридорам вечно оживлённую площадь под лестницей Испании в двух шагах от него. Признаться, меня по молодости ничего из этого не интересовало, иначе я бы обязательно сунул в его хозяйство свой нос. Полковнику же при всей его хитрости казалось, что я просто честный малый, и он допускал меня до святая святых: своей роскошной квартиры на Корсо Симпеоне в Милане, в двух шагах от триумфальной арки позади парка при замке Сфорца, и вилл: одной – в пригородах Виченцы и второй – в коммуне Перледо, где безконечный серпантин поднимается над берегом озера Комо. Там он разыгрывал радушного хозяина, иногда самого себя, иногда – посланца великих Соединённых Штатов, и принимал с виду невзрачных, но, вероятно, весьма важных гостей, с которыми проводил часы в интимных беседах за закрытыми дверями. Во всех домах обитали слуги, а среди них – служанки, а среди них – довольно симпатичные, с которыми можно было пообщаться от нечего делать. Одним словом, такая служба напоминала военную весьма отдалённо, причём зачастую требовалось, чтобы я вообще садился за руль в штатском. Покровительство полковника Митчелла сделало меня в глазах моих итальянских командиров практически неприкасаемым. Моё привилегированное положение вызывало справедливый гнев сослуживцев, но я старался этого не замечать и вообще жить в части по собственному графику, тем более что с полковником у меня была договорённость в любой спорной ситуации ссылаться на него.

Демобилизовывался я с лёгкой грустью, зато при полном наборе справок, верительных грамот и связей, чтобы, не откладывая, заняться любимым делом, точнее, продолжить начатое, но уже в ином качестве. За сроком давности стало даже возможным притронуться к моим денежным накоплениям и легализовать их хотя бы частично, тем более что вокруг начали во всю поговаривать о скорой отмене лиры и массовом переходе на какое-то евро.