Хозяева плоской Земли

Закончилось тем, что года два или три я не занимался вообще ни чем. Вернулся к своей давнишней любви – велосипеду и как заводной колесил на нём вдоль Средиземного моря, от Неаполя до Генуи, от Генуи до Канн, от Канн через Марсель до Барселоны, оттуда через Валенсию и Малагу – до Гибралтара, паромом до испанской Сеуты на территории Марокко. Печально известная Сеутская стена72 уже достраивалась, так что мне пришлось покрутиться, пока я ни нашёл пропускной пункт национальной полиции у самой юго-восточной оконечности полуанклава, где стоял шум и гвалт, поднимаемый африканскими беженцами, с тюками и сумками прорывающимися в Европу. Меня тормознули, долго изучали паспорт, но поскольку ехал я в обратную сторону, испанские власти в итоге не нашли причин меня не пропускать.

Поездка в одиночку на велосипеде по северной кромке Африки требует отдельного романа, на написание которого у меня сегодня нет ни времени, ни желания. Было страшно интересно и просто страшно. Приветливые люди, смешные по европейским меркам цены, невыносимая жара днём и холодные ночи, еда, рассчитанная далеко не на всякий желудок, относительно пустые, но объективно плохие дороги, всеобщая нищета, вынуждавшая тех самых приветливых людей временами вести себя неадекватно и видеть в одиноком туристе лёгкую жертву для грабежа и вымогательств. Ночёвка в палатке в национальном парке Эль Хосейма обернулась форменной поножовщиной, и если бы противников было не трое, а больше, не знаю, как бы я выжил. К счастью, в отличие от меня велосипед не пострадал, и я под утро смог добраться до ближайшей больницы, где провалялся неделю, пока мне накладывали швы. Там я познакомился с замечательным санитаром Алламом и его ещё более замечательной сестрой Файруз, которые сперва по очереди меня выхаживали, а потом предложили пожить у них в доме. Закончилось тем, что в благодарность за заботу я отыскал в их городке Аль-Хосейма приличный банк, снял со счёта некоторую сумму и от всего сердца купил им минивэн Тойоту Эстиму предыдущего года выпуска. Надо было видеть ставшие ещё больше глаза Файруз и потерявшего дар речи Аллама, когда я вручил им ключи и сказал, что не могу больше видеть, как они тратят время на безконечные переезды на общественном транспорте. Когда меня впоследствии спрашивали, есть ли у меня дети, я отвечал, что нет, однако почему-то обязательно вспоминал Файруз, и мне в душу закрадывались сладкие сомнения.

Аль-Хосейма оказался ровно на половине моего пути через Марокко, но лишь в начале пути по Африке. За ним лежал Алжир с самой протяжённой из африканских стран береговой линией. В отличие от Марокко здесь мне на каждом шагу попадались упитанные женщины и длинные, а не круглые грецкие орехи. Наиболее расхожая фраза, как я понял, «ин шала», то есть «если бог даст». Поэтому всё у них там было неспешно, неточно, как получится. В принципе красивый город Алжир, столица Алжира, построенная ещё при французах, изобилует такими контрастами, на фоне которых меркнет любой Неаполь. Что интересно, местная пицца показалась мне гораздо вкуснее итальянской и даже неаполитанской. Для велосипедиста Алжир настоящее испытание, так что у меня от него остались смешанные чувства.

Зато меня грустно порадовал уклад жизни в Тунисе. Здесь он оказался ещё больше «итальянским» чем в Италии, когда точно понимаешь смысл поговорки о том, что «человек рождается уставшим и живёт, чтобы отдыхать». Мои попытки продолжать жить привычной жизнью постоянно разбивались о закрытые двери магазинов и офисов, которые обычно закрывались к двум часам дня, чтобы больше не открыться вовсе или в лучшем случае часа через два три, после неспешного обеденного перерыва.

В Алжире я отчётливо понял, а Тунис лишь подтвердил, что моим первоначальным планам объехать Средиземное море вдоль всего берега сбыться не суждено: Тунис ещё куда ни шло, но Ливии, Египта и всего, что дальше, включая Турцию, я точно не осилю. Нет, ничего против Турции я не имел и даже хотел там побывать, особенно ради турчанок, но про Ливию, к стыду своему, я знал только из прессы, думал, что там опасно, что там не любят туристов, что это вроде африканской Колумбии, о чём впоследствии сильно пожалел, когда лет двадцать спустя выяснил, что на самом деле по сравнению с Европой ливийцы при «тиране и узурпаторе» Каддафи жили как при коммунизме.

В итоге из Туниса, столицы Туниса (с мыслью, что и нам бы неплохо было для удобства назвать столицу Италии Италией), подхватив свой многострадальный велосипед в охапку, я погрузился на комфортабельный морской лайнер и отбыл в Трапани73, где застал съёмки очередного сезона «Спрута». С Микеле Плачидо, игравшего моего любимого капитана Каттани, не познакомился (его ведь убили, если не ошибаюсь, в конце четвёртого сезона), но на съёмочной площадке побывал и даже проехался в кадре, изображая велосипедиста, который уворачивается от полицейской машины, преследуемой мафией.