Хозяева плоской Земли

Однодневки в Южной Америке, священники, похищенные девочки, базилика, Монтеверде, оргии, Ватикан, серьёзная денежная мафия – всё это говорило мне о том, что я, во-первых, встал на шаткую и опасную дорожку, а во-вторых, что я не первый и не последний, кто хотел бы вывести всю эту дикую схему на чистую воду, однако ни у кого до сих пор столь благородная миссия не возымела успех. Дети как исчезали десять, сто, двести лет назад, так продолжают и, что хуже всего, будут продолжать исчезать, а любые следствия – либо останавливаться в зародыше, либо пускаться по ложному пути, заваленному огромным количеством противоречащих одно другому доказательств и версий. Этим занимался синьор Теста, его убрали в сторону, на его место поставили полковника, ничего не изменилось. Ну, хорошо, выкарабкаюсь я сегодня, выведу из-под огня ни в чём не повинную мать и хотевших как лучше друзей, а что дальше? Я не могу закрыть границы, не могу проколоть шины всем тракам, не могу раздать деньги всем девушкам, которые – и тут полковник отчасти прав – сами стремятся наивными бабочками к пламени лучшей жизни. Было лишь одно обстоятельство, не позволявшее мне безпомощно опустить руки: в обоих моих удачных операциях спасёнными оказывались не женщины и даже не девушки, а обычные дети. Которые вообще-то не так охотно бегут из дома, как то нам расписывают средства массовой дезинформации. В подавляющем большинстве случаев – если только не несчастных – дети пропадают с улиц потому, что их оттуда забрали. Забрали те, кому за это очень хорошо платят и кто не обременён никакими реликтами совести. Вот кого я бы, не задумываясь, казнил собственными руками. Вот на кого я бы повёл каждодневную охоту. Кто-то скажет, что важнее расправиться с заказчиками. Согласен. Однако если бы они не находили себе подручных, то никогда бы сами не отважились на подобное. Они и в детях-то нуждаются из трусости: как я слышал от разных людей, все эти оргии, пытки и страсти происходят отнюдь не просто в целях ублажить чью-то болезненно разбушевавшуюся похоть. Всё куда серьёзнее. На уровне тонких энергий. Тех самых, которыми питаются не обычные вампиры, нуждающиеся в крови как лекарстве от своих вполне реальных болезней, а вампиры энергетические, которые питаются тем, что не то давным-давно, не то недавно стало известно под названием «гаввах». Они без этого не могут жить. Они умрут. Он необходим им как эликсир молодости, как живительный источник. И они по опыту знают, что лучший гаввах получается даже не во время массовых скоплений народа, безпорядков или даже войн, а при интимной близости с невинными существами, которые пока ещё не умеют быть неискренними и потому искренне радуются и искренне боятся. Не зря же во все времена и во всех культурах умилостивлять злых богов посылались девственницы.

Кстати о девственницах. Жизнь – интересная штука, причём всё самое интересное она подсовывает именно тогда, когда ты этого меньше всего ждёшь. Вот и в моём случае, стоило мне очень крепко задуматься о своих дальнейших действиях, как на обочине шоссе, по которому я возвращался из Сан-Ремо в заскучавшем без меня Бугатти, возникла стройная фигурка девушки с дорожным рюкзаком и вытянутой рукой. Развевающиеся длинные волосы. Развевающиеся полы расстёгнутой рубашки в красную клетку. Большие тёмные очки от солнца.

– Спасибо, – сказали её красивые губы под очками, когда я тормознул и гостеприимно открыл дверцу. Губы были без помады, обветренные, но они уже умели складываться в обворожительную улыбку.

Рюкзак она сразу же по-хозяйски просунула между нашими сидениями назад, задела меня, извинилась. Я молча дал газу, затаившись и ожидая продолжения. Она поспешно пристегнулась. Минуту-другую сидела молча.

– Вы до сих пор не спросили, куда мне надо. – Девушка повернулась ко мне полубоком, ощущение ей понравилось, и она поёрзала попкой на мягком сидении.

– Нам по пути.

– Откуда вы знаете?

– Там, куда я еду, есть один замечательный ресторанчик, где я угощу вас самой вкусной фриттатой80 с брокколи и сладким перцем.

– А откуда вы знаете, что я люблю яйца?

– Единственное, чего я не знаю, так это вашего имени.

– Эмануэла.

Это было даже слишком.

– А фамилия ваша случайно не Орланди?

– Нет. А почему вы спрашиваете?

– Вы мне не поверите, но я только что вспоминал историю с похищением вашей тёзки в Риме. Не слышали? Это случилось в восемьдесят третьем году.

– Нет, не слышала. Я в этом году родилась. Её нашли?

– Пока нет.

Я слегка оторопел, потому что простой расчёт показывал: рядом со мной сидит и вызывает во мне бурю эмоций явно несовершеннолетняя девочка, не Джульетта, конечно, которой в объятьях Ромео вот-вот должно было исполниться тринадцать, но и не её мать, «пожилая» госпожа Капулетти, которой в той же трагедии было от силы двадцать четыре.

– А вас как зовут?

– Конрад.

– А говорите не хуже итальянца.

Я покосился на неё. Губы продолжали улыбаться. Тысяча чертей – я ей нравился! Я или моя дурацкая тачка. Хотя, какая теперь разница!

– Из дома сбежала? – Чутьё подсказывало, что теперь можно и на «ты».