Хозяева плоской Земли

Он отошёл в дальний угол залы и пока мы с Тимом переглядывались, вернулся, неся обычные весы-подвесы с двумя чашками, какими давно уже никто не пользуется, разве что в школах на уроках физики. В мешочке, как мы и ожидали, оказались такие же точно золотые шарики, которые мои родители получали от дяди по почте. Правда, если у нас их накопился от силы десяток, сейчас передо мной в чашки весов посыпались дюжина за дюжиной. Шарики имели одинаковый размер, точнее три одинаковых размера: крупные – с ноготь большого пальца, средние – с ноготь мизинца, и мелкие – как красные икринки. Их было слишком много, чтобы считать, поэтому Нарди и взялся за весы. Размера чашек хватило на два захода. Когда первая равная пара была высыпана за неимением тары – одна обратно в сундук, другая обратно в мешочек – он стал рассыпать по чашкам остатки, и тут выяснилось, что одна всё время перевешивает. Пока он бился, пытаясь сравнять вес, я тихо предложил Тиму отдать лишнее на нужды совета. Предложил в шутку, поскольку золота и без того было много, но Тим воспринял меня серьёзно и сказал, что за надёжность хранения всего этого добра мой дядя уже щедро со всеми задействованными в этом процессе товарищами поделился. Озвучить моё глупое предложение сейчас – значило оскорбить нашего во всех отношениях высокого хозяина. Поэтому я лишь понимающе кивнул и продолжал наблюдать за трудоёмкими манипуляциями.

В конце концов, дело было сделано, и Альберт Нарди торжественно вручил мне сундучок с перекатывавшимися в нём драгоценными шариками, а Тиму – наполовину опустевший мешочек. Вероятно, он считал, что сундучок выглядит весомее. Я не мог с ним не согласиться и сунул туда же «бандероль». На этом наша миссия оказалась выполнена. Начали прощаться. Тим уже не счёл нужным переводить, разве что мою вполне искреннюю благодарность за помощь в столь щепетильном деле, на что старейшина снова пожал мне руку и даже похлопал по плечу.

Больше в городе нас ничего не задерживало, и Тим предложил незамедлительно отправляться в путь, тем более что дома, по его словам, было ещё много срочных дел. В нашем распоряжении оказалась обычная деревенская подвода, каких после стольких лет жизни в городах я и не чаял увидеть, запряжённая одной безпокойно косящейся себе за спину лошадью и без кучера, поскольку эту роль брал на себя всё тот же Тим. Как я понял, эта подвода принадлежала его отцу, а Ингрид уехала утром с оказией.

Вся дорога до деревни пролегала по настоящему лесу. Честно говоря, подобные леса я видел разве что в фильмах о Канаде или на худой конец снятыми где-нибудь в восточной Европе. То, что называется «лесом» у нас, либо слишком окультурено, либо доживает последние деньки, будучи вытесняемо скоростными дорогами и каменными застройками. Попробуйте найти леса в Италии или Франции. Говорят, они ещё остались кое-где на родине моих родителей, в Ирландии, но сам я там не был, так что сказать наверняка не могу. Опять же, вероятно, я ошибаюсь, и «настоящие леса» по-прежнему растут там, где живёте вы, но я опираюсь не на какие-то общепринятые представления, а исключительно на собственные ощущения. Так вот, лес от Окибара до деревни ощущался живым, растущим и древним. Видимо, причиной тому были мощные стволы сосен и елей, которые казались мне здесь толще обычных. Или непередаваемый аромат пожухлой листвы, сосновых иголок, влажной от росы травы и невидимых грибов. Для меня, жителя города, всё это было неожиданными ощущениями, волнующими и приятными.

На вопрос, как называется предстоящая деревня, Тим замялся и начал объяснять, что, мол, вообще-то деревни у них тут называть как-то по-особенному не принято, в отличие от городов, которым имена дала сама история. Поэтому обычно деревни различаются по главенствующему в них роду. Например, если меня кто-то спросит, где я живу, я могу смело отвечать, что живу у Рувидо. Хотя на сегодня там у них уже обитает не один, а несколько не родственных между собой родов, объединённых скорее общим промыслом – в данном случае охотой. Я не слишком удачно пошутил, мол, королей из вас не получится. Тим не понял и переспросил, почему. Я был вынужден пояснить, что на сегодняшний день все оставшиеся на земле королевские семейства отличаются от простых смертных тем, что называется «кузинотрахами», поскольку у них принято вступать в родственные узы, причём далеко не между самыми дальними родственниками, хотя это, разумеется, нигде не афишируется. Скажем у той же королевы Великобритании и её супруга одни и те же прапрабабушка и прапрадедушка – королева Виктория и принц Альберт. В результате на свет появился дегенерат, который, не будь он королевских кровей, едва ли с такой внешностью мог рассчитывать на нечто большее, чем роль Пьеро в дешёвых водевилях. Не уверен, что Тит до конца меня понял, но он вежливо хохотнул и продолжал рулить поводьями, старательно объезжая кочки и корни.