Хозяйка болот

Он смотрит на мой номерной знак округа Колумбия. Тот буквально кричит: «Туристка! Городская пижонка! Зеленый новичок!»

– Взяла напрокат, – лгу я. – Моя машина в магазине. – Почему меня волнует, что подумает этот парень?

Он следует за мной, берет кредитку и вручает мне каноэ. Но сам следит за мной.

Утренний пар поднимается над водой. Сегодня я гребу в другую часть болота, где растут кипарисы, как говорил мой папа, «держа ноги в воде». Навес высокий, как собор, и я скольжу сквозь пейзаж из света и тени. Папоротники каскадом спускаются со стволов среди розовых лишайников размером с пятна после кори, а кипарисовые «колени» торчат из-под поверхности, как шапки подводных гномов. Я замечаю нежную орхидею-бабочку с сердцевидным пятном в центре, которая цепляется за ствол.

Убиваю три часа на безуспешные поиски султанки, прежде чем сдаюсь и возвращаюсь к пристани. Каноист меня не встречает. Он внутри, разговаривает с парнем с курчавыми бакенбардами, в потрепанном джинсовом жилете и со страшными татуировками в виде змей и ножей на руках. Я выглядываю за дверь и вижу здоровый черный автомобиль, припаркованный поперек двух мест. Парень с бакенбардами осматривает меня, начиная с лица и до самых ног, затем с ног до головы. Поворачивается к Адлаю.

– В общем, я сделаю, как сказал, – говорит он, выходит и забирается в черную машину.

Смотрю ему вслед, проверяю, не ревет ли грузовик, как тот, который напугал Фила, Тэмми и меня.

Адлай выходит из-за прилавка.

– Увидели что-то интересное?

Я поворачиваюсь к нему.

– В смысле на болоте? Конечно. Там всегда интересно. Но я пытаюсь найти одну конкретную птицу.

Он смотрит в окно. Я понимаю, что все еще держу весла.

– Пойду их повешу.

– Угу. Не отнимай мою работу. – Он берет их и проходит мимо меня. – Я и так неполный день тружусь.

Чего он взъелся? Парень вывешивает весла снаружи, затем возвращается, хлопая дверью. Я жду свою кредитную карту.

Я должна была встретиться с Эстель, моим надсмотрщиком, в Таллахасси. Но когда добираюсь до Музея науки, ее нет в офисе. Ассистентка говорит, что она в издательстве.

– «Но не позволяй ей уйти» – так она в точности и сказала! – Помощница Эстель молода и полна энтузиазма, и прямо сейчас я не могу вспомнить ее имя.

– Хорошо, – говорю я. – Пойду в студию Бриджит.

– Ой, простите, – отвечает она, все так же улыбаясь. – Эстель еще сказала мне особо: «Не позволяй ей начинать какие-либо проекты!»

– Ладно, подожду. – Я сажусь напротив нее в глубокое квадратное кресло.

Оно очень похоже на стулья в библиотеке университета, которые мы называли «сонным кругом». Сколько раз я дремала, разинув рот, в таких креслах?

Барабаню пальцами по мягкой руке. Улыбающаяся девочка продолжает улыбаться. Будь у меня смартфон, я бы проверила свою электронную почту, но телефон упорно тупит, поэтому я копаюсь в сумке, ищу что-нибудь почитать.

Рука натыкается на тетрадь – ту самую, с названием «САД». Я хотела отдать ее сегодня, но из-за маминой сварливости забыла. Открываю тетрадь хотя бы затем, чтобы не видеть ослепительную улыбку помощницы Эстель.

Розмарин – похоронный цветок.

Лимонник – утешение.

Черноголовка – успокаивает раны.

В питомнике Парсона не было черноголовки. Тогда розмарин – на память. Вряд ли завянет, как незабудки. Бойд сказал: «Почему ты так расстроена, Рути? Это просто растения!» Как он не понимает? Он был там, он держал ее. Не. За. Будь. Теперь он гладит меня по животу и говорит: «Как думаешь, это мальчик или девочка? И когда мы должны сказать Лони Мэй?» О, я знаю, что прошел год. Знаю, что судьба дала мне еще один шанс. Но все равно может произойти что-то ужасное. Поэтому я выхожу в сад и тружусь. «Рути, – сказал он вчера, – ты уверена, что тебе стоит так много копаться здесь? Я слышал об этой штуке, токсо-чего-то-там…», а я прервала его и ответила: «Бойд, это называется токсоплазмоз, и со мной ничего не случится, если не снимать перчатки». И тут я увидела, как его лицо стало замкнутым. Не стоило так грубо поправлять. Но он не запретит мне ходить в сад.