Хозяйка ювелирной мастерской

– Перед росписью она покрывала стены специальным составом, «запоминающим» рисунок, – пояснил ягуар, – а после закрепляла их магией. А когда память стены накапливала нужное количество работ, Ханна соединяла картины заклинанием, чтобы они постоянно менялись.

– У меня слов нет, – честно призналась, рассматривая это совершенство. – Всё такое... живое.

– Пейзажи были слабостью Ханны, – пояснил ягуар, – она обожала писать их и вкладывала душу в эти работы. А портреты создавала изредка, когда хотела немного отвлечься.

Что ж, теперь понятно, почему между картиной в «траурной» гостиной и этой росписью колоссальная разница! Нет, портрет был прекрасен, но явно не дотягивал до уровня пейзажей Ханны.

– Родгер, отпусти меня, пожалуйста, – попросила я, – хочу немного осмотреться.

Дракон выполнил просьбу, и едва я коснулась ногами пола, как он вновь вспыхнул, превращаясь в лазурное небо, отражающее Храм Десяти. Белоснежный искрящийся мрамор, чёткость и совершенство линий. Резкие, контрастные мазки при изображении самого храма и колоннады, и в то же время, мягкая рассветная дымка над озером...

Ханна виртуозно сочетала абсолютно разные техники, переходя от размытых мягких мазков к жёстким линиям, подчёркивая совершенную белизну храма за счёт контраста света и тени. Благодаря чему святилище казалось объёмным, словно передо мной была не картина, а огромная 3д модель храма.

Но прекрасная картина была не дописана... слева от колоннады красовался лишь размытый эскиз.

– Это...

– Та самая картина, о которой я говорил, – мурлыкнул Мигель. – Ханна назвала её «Дорогами тени» и на месте эскиза должна была появиться копия мемориальной стелы, стоящей на Северной границе.

– А возле настоящего святилища Десяти Владык тоже есть такая стела? – уточнила я, вспоминая наш с Родгером полёт.

– Была, очень давно, – ответил ягуар, – но могущественные маги стали злоупотреблять её силой и использовать мудрость предков в корыстных целях, и однажды стела просто испарилась. Никто не знает, куда она переместилась. Поэтому изображая стелу у подножия святилища Ханна хотела отдать дань традициям и прошлому.

– Это всё очень интересно, – вздохнула я, – но можно чуть-чуть подробнее?

– Мигель говорил о Дороге предков, – пришёл на помощь Родгер, – раньше любой, в ком есть хоть капля крови Творца, мог прийти в Храм и попросить совета у предков.

– Но проблема в том, что духи, призываемые стелой, не могли соврать или отказаться отвечать на заданный вопрос, – добавила Лалли, – поэтому маги начали использовать их, чтобы выведать старые тайны, найти сокровища рода...

– Можете не продолжать, – скривилась я, – алчность победила благоразумие...

– Увы, но в жизни так часто бывает, хозяюшка, – муркнул ягуар, – в общем, духи предков озлобились на потомков и перенесли стелу в неизвестное место. За тысячи лет никто так и не нашёл Дорогу памяти, поэтому Ханна писала её, основываясь на старых фресках и описаниях из книг.

– Получилось... грандиозно, – задумчиво протянул Родгер, – жаль, что она не успела закончить картину.

– Жаль, – эхом ответила я, подходя к незаконченному эскизу

Но стоило мне коснуться его, как размытые линии полыхнули золотом, а на стене начала проступать недостающая часть картины...

По белоснежной глади дымкой растекались краски, заполняя незаконченный набросок сверкающим разноцветным маревом. Пейзаж оживал на глазах и через несколько мгновений на месте грубого эскиза появилась вымощенная брусчаткой дорожка, ведущая к высокой изящной стеле.

Странное сочетание... грубый камень дороги ярко контрастировал с остальным великолепием, но при этом не нарушал общей гармонии картины. Словно в этой небрежной простоте был особый символизм, подчёркивающий хрупкую красоту храма и мемориальной плиты.

Но удивляло не только это. Картина была яркой, живой, осязаемой. Казалось, я слышу запах цветов, растущих по бокам от тропы, и ощущаю дуновение ветерка.

Запах трав неожиданно стал явным, и я с шумом втянула воздух, не веря собственному нюху.

– Я слышу...

– Аромат цветов, – словно завороженная пискнула Лалли, подлетая ближе, – и ветер... я его кожей чувствую...

Не только кожей... Стоило фейри замереть, зависнув в воздухе прямо перед картиной, я заметила, как колышется её тонкая шёлковая юбка. Желая проверить догадку, я подхватила лежащую неподалёку ленту и поднесла к стене.

Лента качнулась... а затем ещё раз, и ещё...

– Это не картина, – прошептала, осипшим от шока голосом, – это...

– Дорога предков, – ошалело прошептал Мигель, – неужели, Ханна нашла её?

– Шутите?! – воскликнула, выронив ленту. – Это... это... настоящая стела? Здесь? В мастерской моей матери?

– Возможно, это было одним из секретов, которые ей поведал умирающий страж? – предположил Родгер. – Мигель сказал, что не знает и половины того, что Ханне рассказал маг.

– Думаешь, вместе со Слезой он доверил ей и тайну стелы? – растерянно уточнила, вновь переведя взгляд на тропу.

– Это можно было узнать лишь у самой Ханны, – задумчиво муркнул Мигель, – если стела настоящая, вы сможете призвать её дух и лично задать вопросы.