Хозяйка Кладбища

Вторую бутылку Софии я начала пить прямо сразу, как залезла в телегу. Никко преданно ждал меня там, где и оставил. Но когда оказалась дома, меня опять скрутил жесточайший озноб. Вторая порция лекарства не подействовала, да и той палитры вкусов, что давала первая, я не ощутила. То ли слишком быстро приняла одну за другой, и эффект снизился, то ли это какой–то механизм приема зелий, чтобы не злоупотребляли их питьем.

Бросив взгляд на аватара, я убедилась в тщетности попытки излечиться: на Переохлаждении таймер обновился, на Легкой простуде он отсчитывал последние минуты до ухудшения. Только травмы порадовали — исчезли. Как и не было. И спина больше не болела.

Второй флакон раскрошился и исчез в руках.

Пока ехали обратно, Никко все страдал, говоря, что мне надо охрану. А то лишится хозяйки, и кто его потом наймет?

— Да найдется, — попыталась успокоить его я, но он не уступал.

— Вам бы пару телохранителей, вот как Судьи нашего, видели же? У меня браты есть, они бы выдюжили, тока скажите!

— И как нанять их? — полувсерьез спросила я между глотками снадобья.

— В доме, канешна! Тока пристройку нужно. А то вы хозяйка хорошая, нельзя охране в вашем доме жить–то!

Пристройку. Конечно. Я обвела свою хибарку взглядом. Куда здесь пристройку–то ставить? Еще одним этажом? Или подпол рыть?

Я проверила свой баланс, и полезла в меню–подсказку дома. Да, дом можно было улучшить до следующего уровня, но требовалась сущая малость — следующий титул, гражданки.

Меня снова скрутил кашель. Ох, что же делать. Так ведь и помру, молодой и красивой. И похоронят меня прямо на моем же кладбище. Хорошо бы еще одну бутылочку лекарства.

Я легла на пол, прижимаясь к доскам пола, меня трясло ознобом, а в груди бушевал пожар. Простуда вот–вот собиралась перейти в тяжелую форму, и сделать ничего было нельзя. Яду бы мне, чтоб не мучиться.

Яду.

Я улыбнулась. Вытащила из кошеля флакон, который стащила в лавке алхимика, отвернула крышечку. Принюхалась — в нос ударил запах тины, стоячего болота и перезрелых фруктов.

— Ну, за здоровье! — произнесла я тост, прощаясь с последними крохами игрового здоровья. Выпью — и очнусь в том самом ледяном саркофаге анабиозной капсулы. И может быть даже успею заснуть до входа в очередной Прыжок, сводящий с ума всякого, кто окажется в нем в сознании.

Поднесла к губам флакончик, одним разом проглотила все зелье из флакона, и скривилась от мерзкого вкуса. Да уж, не лекарство.

Прикрыла глаза, ощутив спиной жар очага. И провалилась в сон–дремоту. Ледяной холод постепенно отпускал, разжимая свои пальцы на моем горле. Жар из груди перетек во все тело, и меня скрутило судорогой, а затем я словно разлетелась на тысячи мелких искорок, чтобы собраться в одной точке.

Зелье «Вечной юности» подействовало, — пропела подсказка.

Открыла я глаза от методично врезающегося в уши боя часов на ратуше. Вот вроде далеко живу, а слышно, будто на торговой площади. Пробило пять ударов.

Поднявшись, я для начала проверила таймеры над подсказкой аватара. Простуда опять была легкой и дотикивала последние минуты, а переохлаждение исчезло.

Как же хорошо.

Хотелось прыгать и танцевать.

Сделав несколько неуклюжих па по комнате, я еще раз проверила аватара.

Да, и сразу по пробуждении я это заметила, но удостовериться было не жалко — свеча в руках моего изображения снова выросла, и вернулась к тому виду, что и в самый первый день игры. Возраст, конечно, никуда не исчез, но внешность вернулась к виду юной и свежей девушки.

А не изможденной женщины, как вчера.

Живем!

Я расплылась в улыбке. Да жить, молодой и красивой — это так прекрасно. Все, больше никаких вылазок без охраны. А то вчера просто чудом никто из игроков ко мне никого не подослал. От очередных убийц я бы просто не отбилась.

Интересно даже, чем они там были заняты?

Хотя в городе есть место, где можно узнать все свежие сплетни и события, причем из первых рук. Ну или из вторых, но это не так уж и важно.

— Никко, ты здесь? — позвала я.

— Отож, хозяйка! Куды ж я денусь–то! — отозвался мой возница.

— Отлично. Едем в собор! Надо показать всем, что я все еще жива, и вовсе не собираюсь на собственное кладбище не хозяйкой, а постоялицей.

Глава 24

В пять утра новой зимы на улице было темно и холодно. Но не настолько, что бы прям замерзнуть и упасть ледяной статуей.

Пока Никко выводил лошадь и запрягал телегу, я сунула нос в ящик с письмами. Один посеревший листок с странной печатью, два счета — те самые, налог и церковная десятина, — и еще один конверт. Похожий на посеревший и с такой же печатью, но с вчерашней датой. Что делать, открыла.

«Госпожа Аджаи!

Вы могли бы послать господину Ульфберту что–нибудь в этом году в доказательство своей любви, чтобы заключить помолвку немного раньше.

В данный момент срок ухаживания составляет 3 года.