Хозяйка книжного магазина на краю света

На групповой терапии нас побуждали говорить о своей собственной ситуации. Многие из нас оказались в психушке из-за хронической депрессии и попыток самоубийства. Я узнала, что молодая пара, которая спустилась в дюны пообжиматься, обнаружила меня без сознания и обратилась за помощью. Я так и не узнала, кто это был и как им удалось привезти меня в больницу. Поначалу я злилась на них, но, оглядываясь назад, я бы очень хотела найти возможность их поблагодарить.

Каждое утро по узкому коридору оживленным шагом проходила медсестра. Своим резким и при этом неизменно монотонным голосом она кричала в каждой маленькой палате: «Время упражнений! Взбодритесь, живее!» Это настолько сильно раздражало, ведь многим из нас хотелось умереть, поэтому выглядеть бодрыми и живыми не входило в наши планы.

Дверь в конце коридора охранял коренастый надзиратель в белом с тяжелой связкой ключей на поясе.

Коридор медленно наполнился множеством тел. Мы направились к кабинету для занятий, где один из сотрудников с фальшивым энтузиазмом горланил команды нашей утренней зарядки. Там чаще всего проводилась групповая терапия. Именно здесь растерянные люди бились головой о стену, а отчаявшиеся тщетно пытались поднять привинченные к полу стулья или пинать стальные ножки столов до тех пор, пока их пальцы ног не были травмированы настолько же сильно, как их сердца и души.

На собраниях мы всегда пребывали в разной степени готовности. Некоторые из нас все еще были в пижамах, мужчины иногда ходили с расстегнутыми ширинками и смотрели на все с выражением искреннего любопытства. Одежда часто была без пуговиц, ведь пациенты бесцельно выкручивали их, пока не рвалась ткань. Одна женщина была одета так, будто она собиралась на прием к премьер-министру, с сумочкой в руках, а на ее лице отражалась глубокая задумчивость.

– Все готовы сегодня утром дышать глубоко? Светит солнце, поэтому давайте улыбнемся… Шире, шире улыбаемся! Хорошо, разминаем мышцы лица!

К упражнениям серьезно относились лишь некоторые. Другие смеялись, бездельничали, а некоторые просто стояли с открытым ртом, наклонив голову набок. Сотрудники бодро выполняли упражнения и при каждом новом движении кричали:

– Молодцы! Отличная работа! Весело, правда?!

Каждый из нас регулярно ходил к психиатру. Я сохранила одно письмо, которое написала самой себе.

Возможно, только возможно, что отклонения от нормы присутствуют не у пациента, а у психиатра. Но что есть норма? Соответствие стандартам? Если так, то каким? Кто их устанавливает? Поэтому я спрашиваю вас еще раз: возможно ли, что пациентом на самом деле является врач-психиатр?

У него тоже есть подсознание, настолько же активное и таинственное, как ваше или мое, но у него есть одно явное преимущество: он сидит в кресле врача. Вечеринка проводится у него дома, поэтому он все контролирует, ведь никто никогда не нагрубит хозяину дома. Сколько раз он думал, пока пациент беспечно пустословит, что его тоже посещают такие мысли? Что он испытывает те же самые страхи? Может быть, это ему следует сидеть в другом кресле, едва сдерживая слезы, сдирать лак со стола, рвать бумажные салфетки в клочья. Возможно, его ночные кошмары такие же яркие, он обливается по`том, а затем у него начинаются долгие, мучительные часы бессонницы. Да, все это тоже о нем.

Так кто же пациент? Со мной все в порядке, Доктор, а с вами?

Читая это сейчас, я ясно вижу, что у меня были «не все дома», но еще раз отмечу, что я пыталась взять ситуацию под контроль. В любом случае после этого письма лекарств мне стали давать больше.

Меня пытался навестить Джон, но я не хотела его видеть. Возможно, чувствовала вину перед ним. Отец Майкл, молодой священник из пресвитерии, где я работала, приходил ко мне каждую неделю, и именно он подарил мне открытку с рукописной цитатой из «Плюшевого кролика» Марджери Уильямс. Позже книга станет одной из моих любимых. У меня до сих пор хранится эта открытка, и я много раз перечитывала написанное в ней, после чего всегда подступали слезы.

Часть цитаты звучит так: