Хозяйка книжного магазина

— Но этого не может быть! — шептала она во сне. — Не может быть.

И вот уже на самой вершине прибрежной кручи стоял Смирнов в теплой куртке и шапочке, махал ей поднятыми над головой руками. Ева снова просыпалась, беззвучно молилась каким-то невообразимо далеким высшим силам, вытирала невольно выступившие слезы, снова засыпала…

Ее разбудил рассвет. Через незанавешенное окно в комнату лилось яркое, холодное солнце. Снегопад стих, ветер расчистил небо, и по его синей глади плыли обрывки туч.

— Ра! — воскликнула Ева, окончательно просыпаясь. — Ну конечно! Следует отбросить все сомнения. Но как мне убедить в этом Смирнова? Славка? Ты дома? — крикнула она, спуская ноги на пол в поисках тапочек.

Она прошлась по квартире и по тревожной пустоте в ней, по отозвавшейся в сердце тоске поняла, что его нет. Беспокойство заставило Еву нарушить данное Смирнову обещание и набрать номер его мобильного телефона. Увы! Напрасно.

Она встала под горячий душ, стараясь думать о хорошем, привела себя в порядок, без аппетита проглотила бутерброд и кофе, оделась и… вспомнила о письме историку Бальзаминову. Вдруг он ранняя пташка? Как многие ученые, встает в шесть утра, работает, проверяет электронную почту и даже отвечает на срочные послания?

Египтолог оказался истинным джентльменом и не обманул ожиданий прекрасной дамы. Он успел прочитать письмо и любезно согласился встретиться — в десять утра в его кабинете, «если госпожу Рязанцеву устраивает сухая рабочая обстановка». Далее Бальзаминов указывал номер телефона и адрес университета, где он читал лекции.

Ева, не раздумывая, собралась и спустя двадцать минут уже ехала в троллейбусе, прикидывая, успеет ли вовремя добраться.

Она успела. Академическое здание, в котором преподавал Бальзаминов, поражало высотой потолков, гладкими колоннами, широкими лестницами, каменными балюстрадами и той особой гулкостью, присущей очень большим и просторным зданиям.

Вахтер придирчиво выспрашивал посетительницу, к кому она пожаловала, перезвонил Бальзаминову, и тот был столь вежлив, что спустился вниз, представился и лично проводил Еву в свой кабинет.

— Как вам сей храм науки? — с гордостью спрашивал он, шагая рядом, высокий, сутуловатый, в костюме, при галстуке и в очках. Типичный гуманитарий, увлеченный своим делом.

— Потрясает величием и духом познания, — подыграла Ева.

На бледной от постоянного сидения над книгами коже ученого заиграл румянец удовольствия.

В коридорах стояла тишина — шли занятия, — так же тихо было и в кабинете Бальзаминова. Ева очутилась в царстве книг, монументальной мебели, портретов выдающихся деятелей науки в потемневших от времени рамах — она узнала только Ломоносова и слегка оробела.

— Чем могу служить-с? — полушутя спросил историк, когда гостья расположилась в старомодном кожаном кресле. — Вы над чем-нибудь работаете? Диссертацию пишете или статью в журнал? Занятие весьма странное для столь прелестной женщины.

— Нет, я… по поводу книги «Египетский крест».

Ева сбивчиво начала излагать ему свои мысли по поводу Тутмоса III и его завуалированной роли в истории Древнего мира. Она высказывала догадки, а Бальзаминов смотрел на нее со все возрастающим вниманием.

— Признаться, не ожидал, что кто-то еще может пристально размышлять над событиями тысячелетней давности. Вы ведь не…

— Речь идет об убийствах, — перебила Ева. — И это каким-то образом связано… с Тутмосом III. Вы должны помочь мне найти эту связь!

— Убийство? — Бальзаминов был слишком хорошо воспитан, чтобы выказать удивление, тем паче любопытство. — Я, право, затрудняюсь… Вы уверены, что к сему печальному событию причастен давно почивший фараон?

— Иначе я не пришла бы к вам!

И Ева выложила свои соображения по поводу древнеегипетского знака анкх, магазина «Азор», рекламного текста в Интернете и, главное, о новом значении слова «Ра». Некоторые подробности она, по понятной причине, опустила и говорила только то, что сочла возможным сообщить историку.

— Поразительно… — пробормотал он, снял очки, протер их и снова водрузил на нос. — У вас удивительная, свежая, оригинальнейшая манера мыслить! Если бы такую голову хотя бы одному из моих аспирантов… цены бы ему не было. Значит, говорите, название магазина в обратную сторону читается — роза? Цветок, выросший из крови богини Венеры! Как поэтично. И в каждом отделе стоит моя книга? Великолепно! А какие там фрески на стенах?

— Египетские писцы, древнегреческие философы и средневековые астрологи-алхимики.

— Пф-ффф-ф… — неопределенно выразился Бальзаминов. — Ну и ну! Вы серьезно? Вот это да! Тогда вы, пожалуй, правы. Дайте-ка мне сей рекламный текст… Тот, кто предан цветку… Боже мой. Конечно же!