Хозяйка леса

— Федор Иванович, вы произвели на девушек хорошее впечатление. Кстати, «в дурачки» вы играли с Куренковым, нашим лучшим мастером.

— С Куренковым? Это тот, который разработал новую систему валки деревьев? В нашей Деревянке его прекрасно знают. Лесорубы работают по его методу. Вот какие люди в вашем коллективе!

Анастасия Васильевна подняла воротник полушубка:

— Люди хорошие, но неприятностей от них лесничеству много, Федор Иванович. Все их помыслы направлены на одно: кубики. Как можно больше кубиков. Скорее свалить лес и превратить его и кубометры. А после — хоть потоп! Рубим и рубим лес без оглядки. Хватимся, когда вместо лесов в стране раскинется царство сорняков и пустырей. Дальше молчать нельзя, Федор Иванович. Газеты, радио подняли на щит лесную промышленность. Правильно. Важная отрасль народного хозяйства. Но ее питает лесное хозяйство. Подрубаем сук, на котором сидим.

Столяров с улыбкой смотрел на лес. Красота! Сосны-великаны. Кроны — белые облака на золотистых стволах. В дремоте застыли ели. Их ветви снизу кажутся гигантскими лапами неведомого зверя. Лиственный лес — черный, неживой, только у берез ветви — кружева, и стволы белее снега. Лесной воздух кружит голову, наполняет силой. Тишина. Изредка хрустнет ветка да прошумит в чаще перелетевший с дерева на дерево глухарь. На снегу — царапины. Беличьи следы. Столяров крикнул во всю силу легких:

— Э-ге-ге-ей!

Лес ответил перекатным эхом. Столяров качнул молодую елку. Снежная пыль осыпала его.

«Дурачится, как мальчишка!» — подумала Анастасия Васильевна.

Да, зимний лес сказочно красив. Деревья в густой бахроме инея. Сверкание мрамора, парчи, серебра и алмазов, розовые блики утреннего солнца на шапках сосен. Нерушимая тишина в дремучем снежном царстве. Стоит лес, величественный, безмолвный, безразличный к тому, что делается на земле. Но скоро сюда придут люди и нарушат торжественную тишину. Анастасии Васильевне становится жаль красавца. Вырубят, вытопчут, а нового леса на этом месте ей не увидеть: посеянные семена прорастут, но дерево растет так медленно, а жизнь человека так коротка…

— Посмотрите на эту елочку. — Столяров коснулся рукавицей хвои дерева. — Считали, сколько таких и поменьше на гектаре? Я считал в Деревянке. До двух тысяч. А знаете, сколько остается на вырубке целыми и невредимыми после валки леса? Половина. Около тысячи штук. Великолепная смена старому лесу.

— Наших бы лесорубов в вашу Деревянку, остались бы на вырубках от молодняка рожки да ножки.

— А я думаю, — мягко начал Столяров. — Ваши лесорубы такие же, как наши.

— Поживете, поработаете, увидите, — невесело отозвалась Анастасия Васильевна.

— Непременно поживу с недельку, — улыбнулся Столяров.

Из лесу вышли на вырубку. По снежной пелене разбежались елочки, черные, словно отлитые из металла, кое-где сбились в кучу березы, тоскуя по вырубленному лесу — верной защите от холода. На пустыре резче ощущался холод. Впечатление пустоты усиливало замерзшее озеро, покрытое сугробами.

Увидев на лесосеке Анастасию Васильевну и Столярова, Куренков решил: в лесники определился веселый паренек, обход свой принимает. Авось, с ним полегче будет. С усачем дядей Сашей не сладишь. Однако новый лесник — парень фасонистый: с фотоаппаратом ходит. Нацелился на Тойво, потом на трактор, по лесосеке пошел и все щелкает машинкой. Чудной лесник! Подошел Куренков к нему поближе, а паренек нацелился и на него аппаратом, поблагодарил, и к девкам. Озорница Оксана подбоченилась, топор за пояс и зубы скалит. Снял ее паренек одну, потом вместе с Хельви, подвел девушек к костру, на котором сжигают сучья, и опять снял. Что за цирк!

— Настасья Васильевна, кого привела? — осторожно спросил Куренков.

Анастасия Васильевна ответила.

— Ну, пущай, пущай поглядит, как мы работаем. Ученые завсегда моим участком интересуются. — Куренков с уважением посмотрел на подошедшего Столярова. — Снимаешь наш парод, Федор Иванович.

— Да. Покажу нашим в Деревянке. Мы соседи не очень дальние. Есть чему друг у друга поучиться.

Куренков самодовольно усмехнулся. Еще бы, он-то знает себе цену. Оксана озорно сверкнула на Столярова глазами.

— А ты запиши наши фамилии. Объясни в своей Деревянке, какие мы есть.

Оксана назвала свою бригаду. Столяров записал. Куренков сдержанно хвалил своих «рябчиков», но в его скупых словах чувствовалась гордость.

— Все комсомольцы? — спросил Столяров, пряча записную книжку.

Оксана задорно тряхнула головой:

— Вся бригада. Так и объясни в своей Деревянко.

Застенчивая Хельви удивлялась подруге: Оксана разговаривает с ученым, как со своими ребятами-лесорубами, а он смотрит на нее и улыбается.

— Так вот, ребята, должен я вам сказать правду: лесорубы вы хорошие, а комсомольцы плохие.

— Здрасте-пожалста! — вызывающе сказала Оксана, в упор глядя на Столярова темными насмешливыми глазами. — А ты откуда знаешь, какие мы комсомольцы? Секретаря спрашивал?

— Нет, не спрашивал. Сам вижу.