Хозяйка Шварцвальда

Сперва Урсуле показалось, что этот высокий голос принадлежит ребенку. Но, обернувшись, она увидела молодую женщину в платье из желтой тафты с кружевом по плечам. Незнакомка прижимала к носу белый надушенный платок и разглядывала дом. Потом обратила рассеянный взгляд к Урсуле и вздохнула:

– Ну вот, я спешила к вам, чтобы спросить дорогу, а вы, похоже, сами потерялись. Кто же нас теперь выведет? Ума не приложу, как я тут оказалась! Наверное, бес попутал.

Она неожиданно совсем по-девичьи хихикнула и опустила руку с платком. Лицо у нее оказалось миловидным, приятно округлым и румяным. Незнакомка продолжала улыбаться той извиняющейся улыбкой, какая часто бывает у нерешительных людей. Они словно отгораживаются ею от всех невзгод этого мира, говоря: «Я совсем ничего не понимаю, пожалуйста, позаботьтесь обо мне».

– Муж не любит, когда я говорю «бес попутал», – доверительно сообщила женщина. – Но как иначе объяснить, что я оказалась здесь, у этого жуткого дома с заколоченными окнами?

Урсула оглянулась. И правда, как она могла не заметить, что окна забиты досками? Она отошла на пару шагов. Дом выглядел совершенно заброшенным, словно его покинули уже давно. От этого зрелища горло сдавило, и она несколько раз кашлянула, прежде чем смогла заговорить:

– Перед вами бывший дом палача, а рядом – свиной рынок. Я помогу найти дорогу, если вы скажете, куда направляетесь. Меня зовут Урсула.

– Ох, – ее собеседница округлила глаза. – Мне послал вас Господь, не иначе! Мое имя Эмма. Боюсь даже спрашивать, как вы здесь оказались.

Урсула хотела объяснить, что когда-то жила под этой крышей, но осеклась. Эмма была одета как жена почтенного бюргера и явно приняла собеседницу за кого-то равного себе. Давно прошли те времена, когда Урсула носила линялые платья и застиранные передники. Незачем было о них и вспоминать.

– У моей кареты сломалась ось, – солгала она, – пришлось идти пешком, пока ее чинят. Вот я и свернула не туда.

Эмма поверила. Такие верят любой чепухе. Она взяла Урсулу под руку, они вместе миновали свиные ряды и двинулись к центру города.

От Эммы исходил аромат мыла и духов. По пути она болтала так много, что Урсула, не задав ни одного вопроса, уже знала о ней все. Выяснилось, что дома женщину ждут сыновья: Томас, которому девять лет и который ходит в латинскую гимназию – очень смышленый, прямо как его отец! – и младший, Вильгельм, бестолковый, но добрый и покладистый. Господь подарил Эмме и дочку, но вновь забрал ее к себе, едва малышке исполнилось четыре года. Ох и нарыдалась она тогда… Зато с мужем ей повезло. В свое время все думали, что он посватается к Марии, дочери одного из членов городского совета. Но та хоть и была куда более выгодной партией, однако в детстве чем-то переболела и с тех пор хромала на одну ногу. А муж не выносит никакой видимой хвори. Может, потому он и дочь свою никогда не брал на руки. Но в остальном он прекрасный человек, щедрый и справедливый. Когда он выбрал Эмму и об их помолвке объявили в церкви Святого Креста, она чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете!

Оказалось, что Эмма живет недалеко от трактира «Солнце» и рыбного рынка, в тихом переулке, куда не достигал уличный шум. Добротный двухэтажный дом выдавал зажиточную семью. В таких домах всегда водятся слуги, серебряная посуда и вышитые скатерти. Встав у двери, Эмма сжала руку Урсулы:

– Вы моя спасительница! Прошу вас, зайдите ненадолго. Я напою вас грушевой водой – лекарь говорит, она очень хороша для пищеварения. Сама я за это не поручусь, но у воды приятный аромат и легкая сладость. Мы с вами наконец-то поговорим спокойно. Я так хочу узнать что-нибудь о вас! Кажется, я успела поведать всю мою жизнь, а вы слушали меня с ангельским терпением. Скажите, я не слишком много болтаю?

– Я не против послушать.

Урсула не возражала и против того, чтобы зайти. Вид собственного заколоченного дома вызвал у нее гнетущее чувство. Хотелось сморгнуть эту картину, как пылинку, застрявшую в глазу. Ауэрхан прибудет за ней только вечером, так почему бы не скоротать это время за разговорами?

…В детстве она любила заглядывать в окна и представлять, как живут другие люди. Завидовала детям, что палками избивают соломенное чучело и хохочут, завидовала взрослым, которые каждый день просыпаются в комнате с видом на площадь. Прежде всем ее существом владели зависть и вера, что все изменится, когда она вырастет. Но теперь ни от того, ни от другого не осталось и следа. Урсула спокойно рассматривала обитые синим бархатом стены и черное дерево пола. Высокие напольные часы показывали пять пополудни. Со второго этажа спустилась опрятная молоденькая служанка в чистом переднике, у которой Эмма немедленно спросила, как дети.

– С ними все хорошо. Играют, фрау Зильберрад.

Урсула молча сняла с головы чепец, высвобождая косу, и улыбнулась.

Неисповедимы пути Его.

Глава 23