Хозяйка Шварцвальда

Агата и Рудольф предвидели, что не все пройдет гладко. Даже при самом лучшем раскладе опасность все равно была велика. Рихтер от их задумки не пришел в восторг, но на вопрос, участвует ли он в деле, только вяло отмахнулся: «Черт с вами», что означало «Не брошу же я вас не произвол судьбы!».

Отец Эберхард вначале обрадовался и заявил, что готов помочь, но потом засомневался. Не из-за страха за свою жизнь. Священник опасался, что они могут случайно разнести заразу по окружающим деревням, и тогда чума распространится по всему Вюртембергу. Нельзя допустить, чтобы кто-то из спасенных был заражен. В этом случае разумнее и милосерднее было предоставить его воле Божьей: решение тяжелое, но необходимое в нынешних условиях.

Рудольф согласился без промедления и заверил, что он лично тщательно обследует каждого беглеца. Первым должен был стать Макс Краузе – шестнадцатилетний парнишка, чью мать и старшую сестру Катарину, немую от рождения, отправили на костер три дня назад. Причиной их ареста стали приличный дом и несколько шахтных отводов недалеко от города, которые фрау Краузе получила по завещанию. Женщины провели в тюрьме всего неделю. Они стойко перенесли тиски для пальцев, после чего фрау Краузе подвергли пытке камнем. Она с готовностью признала собственную вину, но продолжала хранить молчание, когда ее спрашивали о дочери. Молчала она даже тогда, как Катарину раздели на ее глазах и пытали огнем, поднося факел к подмышкам. Созналась, лишь когда Катарину стали кормить червями и нечистотами.

Рассказывая об этом, отец Эберхард трясся от ярости. Последняя мера была не просто недопустимой, но и незаконной. Бедные чада Господни, сколько всего им пришлось пережить… Агата же думала о вещах более практических: теперь, когда юный Макс Краузе остался единственным наследником шахт, дни его были сочтены.

Решено было устроить побег тем же вечером. Рихтер разжился костюмами чумных докторов для себя и ам Вальда. Агата рвалась пойти с ними, но оба наряда были ей так велики, что волочились по земле. Да и три человека в масках воронов скорее привлекут внимание, чем два. Единственное, в чем она могла помочь, – это поговорить с Максом и предупредить его об их плане.

Макс удивился и засмущался ее приходу, но в дом пустил. После ареста матери и сестры он в одиночку пытался поддерживать чистоту, но к их вещам не прикасался. В большой комнате у печи до сих пор стояла корзина с рукоделием, а через спинку кресла была переброшена шаль. Но этот долговязый паренек с огромными ушами и нескладными большими руками все прекрасно понимал и знал, что скоро наступит его очередь. Когда Агата предложила ему бежать, он простодушно признался, что и сам подумывал об этом, но городские ворота тщательно охранялись даже ночью. Князь-пробст следил, чтобы никто из будущих жертв не мог покинуть город без его ведома.

Идея прикинуться покойником, умершим от чумы, ничуть не испугала парня. Он даже нашел ее в чем-то забавной. Макс хотел взять с собой что-нибудь в память о родных, но Агата предупредила, что так делать нельзя. Пусть сохранит в памяти их образы: этого довольно.

Вечер, когда Рихтер и Рудольф готовились вывезти Краузе из города, выдался пасмурным. Тяжелые тучи висели над крышами домов, грозя вот-вот пролиться дождем. Накануне курьер доставил Агате ее сундук с платьями – и эта трогательная забота то ли Ауэрхана, то ли Урсулы заставила ее улыбнуться.

Когда последние приготовления были окончены и Рудольф надел черную широкополую шляпу, он сделался окончательно неузнаваем. Даже Агата не сумела бы определить, кто перед ней, если бы встретила его случайно на улице. Она поправила на нем плащ, вдохнула запах трав, что шел из кончика вороньего клюва, и отошла на несколько шагов.

– Помолись за нас, ладно? – попросил Рудольф. Его голос глухо звучал из-под маски.

Агата понимала, что это не пустая просьба. Она знала, как глубоко ее муж верит, а потому, едва за ним закрылась дверь, придвинула кресло к пыльному окну и принялась нараспев читать Евангелие от Иоанна. Его она знала наизусть – эту часть Нового Завета читают перед многими заклинаниями и вызовами демонов.

Евангелие Агата прочла от начала до конца дважды. Догорела свеча, и комнату затопила мутная темнота. Монахи давно покинули больницу. Они принесли ей еду, но Агата так и не притронулась к тарелке. За окном мелькали факелы стражников и запоздавших путников. Она сидела неподвижно, словно боясь спугнуть висевшие в воздухе слова.

До сегодняшнего вечера их план казался всем хорош. Никто не желал приближаться к телам умерших от чумы. Едва завидев похоронные телеги, люди переходили на другую сторону улицы, боясь вредных миазмов. Казалось, можно было не опасаться, что стражники внезапно решат осмотреть покойников. Но вдруг что-то изменилось? Рудольф и Рихтер должны были давно уже вернуться. Ах, если бы у нее были при себе инструменты и печати! Но обереги – штуки неверные. Гораздо надежнее было бы договориться с каким-нибудь демоном…