Хозяин болота

Она говорила как бы насмешливо, но сердце сжималось от тоски. Неужто ей взаправду теперь не подхватывать заунывную мелодию, не шутить с красавицей Салой, не примерять убранство из дорогой шкатулки, нарочно принесённой зажиточной дочкой харчевника?

— Не погонят, — твёрдо сказала Еня и вдруг похорошела: уж и глаза косили самую чуточку, и косички встопорщились по-боевому. — Я вступлюсь. Ты одна среди нас за себя постояла. Прежде… — Нескладёха запнулась, но договорила: — С кем чего не случалось, все помалкивали. А надо было как ты. Мы все так порешили. Приходи. Коли не брезгуешь…

Что же, Ива даже Брана простила, чего уж зло держать на напуганных девок? Она и сама, небось, стала бы злословить, коли у кого другого косы стали как мох. Наверное…

— Приду, — пообещала Ива и ухмыльнулась краем рта. — Только потом помните, что сами позвали.

* * *

Ну что же, коли девки всем миром решили Иву позвать на засядки, отказывать негоже. Одна беда: Ива знать не знала, пригласили ли её, чтобы боле не враждовать, или чтобы понасмехаться. А потому решила не трусить и явиться, но явиться так, чтобы сразу ясно: она тут не виниться, не прощения просить. Как равная!

Волосы она расчесала особенно тщательно и на этот раз не стала прятать под платком. Напротив, распустила и разложила по плечам, а на лоб надела очелье с красными каменьями. Конечно, то было не настоящее драгоценное убранство, а всего-навсего крашеная смола. Но алые ягоды на зелёных локонах, как бруснику на болоте, всяко несла с гордостью.

Надела синий сарафан, в котором вышла на сватовство. Без знаков рода и узоров: как полагается сговорённой, но ещё не ушедшей в род мужа невесте. Все знайте, Ива не стыдится суженого!

Ещё и с собой взяла рубаху, которую мастерила для Хозяина болота. Спросит кто, чем занята, а Ива покажет: вышивку для милого творю. Да…

Так и пришла. Гордая, с ровной спиной, зыркающая соколицей: ну, кто первый выскажется?

Девки сидели у двора Салы. Кто на скамье под раскидистой берёзой, кто чурбачок подкатил для удобства, кто прямо на земле. Сидела и Еня, опираясь спиной на ствол. Она первой подскочила навстречу Иве.

— Ивушка! Подруженька!

Сердечно обняла да расцеловала в обе щёки. Остальные покамест помалкивали.

— Здравствуй, Еня. И вам, девоньки, не хворать.

Те переглянулись. Вроде и зла держать на Иву не за что: сам божий суд её оправдал, а вроде и потесниться боязно.

Выручила нескладёха.

— Мы, подруженьки, с вами так вчера порешили: кабы все, как Ива, не боялись родичам перечить, жили бы счастливее. И ты, Сала, сговорённой за нелюбимого не была бы. И разом согласились, что зла держать на неё не за что.

Сала досадливо дёрнула шитьё, принесённое на посиделки, и отвечать не стала. По осени её собирались выдать замуж за сына мясника, и она всё чаще вспоминала Иву с завистью, а не со злобой.

Близняшки Лаша и Шаша обменялись шепоточками и подвинулись на скамье — одна вправо, другая влево.

— Садись, Ивушка.

А вот дочка харчевника Хоря брезгливо сморщила носик:

— С чего это мы мавку пускаем? А ежели она лихо на себе принесла? Тебе, Еня, никто права гостей звать не давал!

Нескладёха покраснела и закусила ноготь — она вечно сгрызала их под самый корень, когда волновалась.

Но тут уж не смолчала сама Ива.

— Не припомню, чтобы мы тебя, Хоря, гнали с вечёрок, когда ты у Салы бисерный пояс стащила. Простили, да боле не вспоминали о дурном. Али ты до сих пор на Еню зло держишь за то, что она тот пояс на тебе опознала?

— И то верно, — поддержала Лаша, — тебе б помалкивать лучше! А не нравится что, сама уйти всегда можешь.

Хоря фыркнула и отвернулась к маленькой сестрёнке. Спорить она прекратила, но и восвояси не убралась.

Всё ж главное слово оставалось за Салой — её ведь двор.

— Волосы у тебя зелены… — нехотя выдавила она.

— Ну зелены, — Ива тряхнула головой, локоны переливались в свете уходящего солнца оттенками изумрудов.

— Не по-человечески это. Не к добру!

— А по-человечески в меня пальцами тыкать да в реку скидывать?

Хоря почему-то укололась спицей и вскрикнула.

Ива продолжила:

— Вот что, подруженьки. Я своего суженого не стыжусь. Он меня отметил, он мои волосы зеленью лесной окрасил. Так тому, значит, и быть. А как он за мной явится, я с ним в болото уйду, коли пожелает. Так уж у нас в семье заведено: мы от своих обещаний не отступаемся.

— А ежели ему одной жены мало будет? — нахмурилась Сала.

Иве вспомнился Аир. Весь: с ядовитой ухмылкой, насмешками и самодовольным надменным видом. Она честно ответила:

— Ему, по-моему, и одной-то много…

Девки рассмеялись. А что лучше помогает затушить пламена спора, как не смех?

Когда хохот утих, Шаша попросила:

— Покажи вышивку!

Пришлось сесть между близняшками и развернуть рубаху. И не без гордости Ива это сделала, потому что едва намеченный узор уже выглядел затейливой картинкой: синяя нить переплеталась с красной, оживляя на ткани маленькую лягушку — знак рода Ивы — в зарослях болотного аира. И не просто так она сидела в траве, а словно бы пряталась за крепким забором: никто не достанет, никто не обидит.