Хозяин болота

Девушку трясли за плечи, но она всё не приходила в себя. Бледная, точно и впрямь мавка. Алые каменья в очелье переливались рудою, ловя отблески затухающей, уроненной наземь свечи.

Кто-то догадался сбегать за водой, побрызгал. Ударил Иву по щекам.

— Ивушка! Подруженька!

Когда она наконец открыла глаза, никто не звал её мавкой. И в том, что водится с нечистой силой, не обвинял. Обычная девка — напуганная и растерянная. И нечистый дух, принявший облик суженого, едва не утащил её в зеркало, как сделал бы с любой другой, кто вовремя не призвал Рода.

Зеркало таращилось в небо располосованным трещинами оком. Оно уже ничего не отражало. Поверхность заволокло зелёной дымкой, но этого никто не увидел, ибо после случившегося никто не решился бы посмотреть. На него набросили тряпицу, а опосля кинут в Ключинку, дабы течение унесло зло как можно дальше от деревни. А спросит строгий отец, куда дела подарок, Сала молвит: потеряла. И ничуть не обозлится, когда строгий батюшка заречётся дарить ей что-либо. Красавица только порадуется, что сама нечисти не приглянулась.

Лаша и Шаша, да и младшая сестренка Хори больше никогда не гадали на зеркалах.

Глава 11. Пляска

К последнему месяцу лета наступал срок, когда борются Тень и Свет.

Победит Тень, владелица ночи, Мрачная Хозяйка, — и поворотится время к зиме, придвинутся холода. И холода те будут лютые и голодные, сулящие Клюквинчанам тяжёлую зиму!

Победит Свет, благодетельный день, Жизнь во плоти, — и можно гулять да праздновать. Стало быть, урожай будет богат, а зима — тёплой и снежной, способной напитать землю для урожая будущего года.

Но как узнать, чья возьмёт? Как подготовиться, как понять, какого бога задабривать жертвами?

На этот случай собирался большой праздник. Во дворе старосты, построенном кольцом, расчищали площадку. Да не просто площадку, а самое что ни на есть поле брани! Только маленькое… Вокруг накрывали столы, за столами рассаживались деревенские от мала до велика. И не кто как хочет рассаживались! Тянули жребий: половина за Свет, половина за Тьму. И какой жребий вытянул, за того кулаки и держишь, не жалуешься на долю! Ибо без ночи не наступит день, а без дня не случится ночи. Одно без другого невозможно, а стало быть, и борьба должна быть честной. Такой, чтобы только боги влияли на исход. А люди что? Люди лишь поглазеть да принять волю Старших собрались. И отпраздновать опосля, конечно. Поесть да выпить. Кто бы ни победил.

На праздник съезжались со всех краёв. Шумно становилось, весело! Небольшенькие Клюквинки в эти дни делались не деревенькой, а едва ли не городом! Харчевник Доба довольно потирал толстенькие ладошки: для него наступили сытые времена! Иной раз один праздник Света и Тени обеспечивал ему безбедное существование на год вперёд.

Радовались и другие деревенские: всяко приезжанам не хватит мест, где заночевать. Попросятся на постой, заплатят. А сами позабавятся, поучаствуют в обряде, давно позабытом в менее глухих местах. Всем хорошо!

— Подходи, дивчина, не стесняйся! Такой красоты боле нигде не сыщешь! Токмо в Клюквинках делают испокон веков!

Ива обернулась на оклик и не узнала торговца. Не только Клюквинчане хотели заработать на праздниках. Наведывались и купцы из иных селений. А честный купец — дело неслыханное, и этот традиций не нарушал.

Рыжий бородатый толстячок был неместным, поэтому Иву не узнал. А зелены волосы, ясно, ему подсказали, что девица тоже из приезжих. Небось своевольная дочка богатых родителей. Вон, даже косы выкрасила под цвет мха!

Ива подошла к лавочнику и присела на корточки у расстеленного сукна. На сукне кучей валялись безделицы на продажу.

— Что продаёшь, дяденька?

Толстячок поспешил приосаниться, дабы его товар — помутневшие колечки, брошки с неправильно начертанными символами отвращения и медальоны — выглядел более достойно.

— Это, — рыжий наклонился и заговорщицки понизил голос, — защитные обереги, которыми знамениты Клюквинки! Вот уже сколько столетий от отца к сыну передаются тайные знания по изготовлению…

Ива наугад вытащила из горки погнутый перстенёк. Ежели от чего он и оберегал, то разве что от трат на бесполезные побрякушки.

— А что же тогда на нём вот тут написано «сделано мастером Ралем»?

Кому как ни Иве знать, что никакого мастера Раля в их деревне отродясь не было, да и украшений никто не ковал — все привозные. Единственный клюквинчанский кузнец считал, что не мужское это дело, бабские цацки ваять, и не брался.

Лавочник и бровью не повёл.

— А как же! Знаменитый клюквинчанин мастер Раль! У кого хошь спроси, подтвердят! Вот уже пятьдесят поколений на этом месте живут!

— Так деревня сама меньше пяти сотен годков стоит!

— Во! — Толстяк поднял вверх палец с золотым, не чета тем вещицам, что продавал, кольцом. — Ещё деревни тут не стояло, а мастера уже жили! Бери, девка! Бери, не думай!

На хитрое подмигивание Ива ответила понимающей ухмылкой: меня, дескать, не надуришь, но и мешать тебе не буду. Умного человека всё одно не обмануть, а дурак пусть порадуется удачной покупке.