Хозяин болота

Ива вцепилась в жениха — оборони! Но подружки не желали ей зла. Напротив, приветливо махали лентами — чёрными и белыми, кому какая досталась — и звали в круг. Не было среди них только Ени. Её никогда не брали в танец, ведь, сколько ни старались, обучить не сумели. Нескладёха вечно путала движения, падала сама либо валила кто-то другого. Возможно, стой она с остальными, Ива не робела бы.

— Мы так порешили, — Сала поджала губки и мстительно зыркнула на отца, что-то громко обсуждающего с мясником. — Тебе в этом году лиха досталось, однако ж держишься стойко. Нам всем вместе взятым смелостью с тобой не сравняться. Тебе хоровод и вести.

Ива едва на землю не села от неожиданности.

— Да как же?!

— А вот так! Всем нам пора перестать язык за зубами держать, коли обидел кто. Пойдём!

Хозяин болота только в спину её пихнул. Делать нечего — пошла. И, надо сказать, нерешительно пошла! Ни единого разу ещё Иве не доводилось вести пляску. Салу чуть не каждый год выбирали, Хорю частенько, если батюшка еёйный намедни преподнесёт девицам по подарку, Лаша и Шаша раз были, а Ива никогда. И боязно и трепетно!

Да ещё и деревенские не шибко помогают. Собрались, хохочут! Под столами друг дружке фляги с брагой передают. Пить и закусывать, покуда не свершится ритуал, нельзя, но ежели боги чего не видят, оно им как бы и не мешает.

Танец Ива знала. Как иначе? Но вдруг подумалось, что непременно запутается. Спотыкнётся, опозорится или забудет, на какую сторону поворачивать. Ноги одеревенели, на лице застыла гримаса, которую за улыбку бы и слепец не принял. Но всё это длилось лишь до тех пор, пока не грянула музыка.

Весёлый дедок ударил по струнам, его вихрастый внук задудел в дудку, кто-то стукнул кружкой, добавляя круговерти звуков, — и понеслась!

Словно и не сама Ива сделала шаг, а нечто большое и сильное подтолкнуло. Нечто, чью власть славит праздник Света и Тени.

И вот уже не лента вилась по локтю, а выросло чёрное бархатное крыло. Не подружки шагали за нею след в след, а птичья стая вторила каждому жесту.

Ива смежила веки, отдаваясь этой мягкой тёплой силе. Крутанулась, наклонилась так, что кто угодно упал бы, но взвилась с места и вскинула руки кверху, приветствуя солнце. А потом вновь опала, как волна, касаясь земли. Быть может, она и впрямь забыла бы выученные движения. Быть может, оступилась бы, не оправдала доверие подруг. Но это Ива могла ошибиться, а сила, что вела её, — никогда. И она плясала, не видя ничего вокруг, не слыша музыки, не оборачиваясь на одобрительные пошлые посвисты. Ива плясала, а с нею вместе плясали, соединяясь в одно целое, Свет и Тень.

Гости вытаращились на попрыгуний. Мужики, старики и, конечно, молодые парни. Глядел и Аир. Глядел — и отчего-то вдруг пожелал выколоть глаза всем прочим, кто смотрит на пляску Света и Тени. Чтобы не смели сыто одобрительно крякать, чтобы глазки их не блестели похотью и не норовили уцепиться за край взметнувшегося подола.

— И-и-их! Давай, девки! Прыгай выше! — парнишка, стоящий поблизости от Аира, сунул два пальца в рот и что есть мочи свистнул, подбадривая девушек. — Покажи коленку!

Прежде, чем Господин топей уразумел, что опустился до дешёвой потасовки, он выбросил руку в сторону, ударяя парня под локоть. Тот так и подавился двумя пальцами и шлёпнулся на скамью.

Аир всё не мог оторваться от представления. Да что там! Никто не мог! Потому что девка с зелёными волосами выступала подобно лисице, дикой кошке, соколице! Чёрная лента рисовала в воздухе неведомые, давно позабытые руны, а ноги переступали так быстро, что не уследишь.

И тогда Хозяин болота понял страшное. Отродясь не было у него таких желаний, и он не на шутку тем гордился. Теперь же… Холодная ярость, составляющая всё его существо вот уже почти столетие, сменилась кипятком. Померкло всё то, для чего он явился в Клюквинки. Стало незначимым, забылось. Существовала лишь зеленоволосая девка, выступающая на потеху уродам, не ценящим и не понимающим действа. И важным было лишь схватить её, больно схватить, чтоб знала, что ему и только ему принадлежит её танец!

Те, кому не повезло разделить стол с Аиром, и не подумали бы, что сидят не с человеком — с живым углем. Лицо его ничего не выражало, лишь скулы и подбородок очертились сильнее обычного, а кожа, как была бледной, так бледной и осталась. Разве что к губам маленько прилила кровь.

Аир слепо нашарил перед собой запотевший кувшин с чем-то холодным и вывернул на голову. Мало того, что в кувшине оказался квас, а не вода, так ещё и остудиться не помогло. Соседи начали потихоньку расползаться в стороны.

А девка всё плясала. Быстрее, быстрее! Музыка звенела в ушах до глухоты. Свист и хохот, пьяные выкрики…

— Моя… — едва слышно прорычал Хозяин болота.

Он и думать забыл, что невеста — лишь глупая девица, что нужды следить за нею нет. Что привело его в деревню нечто куда важнее, что столько лет он караулил и ждал, кто бы отомкнул для него железные запоры, стойкие против всякой нечисти.

«Моя…»

Стол упал на бок, зазвенели тарелки и плошки. Аир оттолкнул попавшегося на пути мужичонку.

«Моя!»