Хозяин болота

И вот тут-то Нор оправдал своё прозвание. Он с силой дёрнул себя за бороду и гаркнул так, как гаркают в бою мужики в самом рассвете сил, а не умудрённые опытов дедки.

— А ну молчи, дура! Теперь-то понятно, кто воспитал Брана! Тебе и самой тихо не сидится! Крови всё хочется! Я погляжу, это не девка зеленоволосая мавкой стала, а ты!

Женщина отпрянула от неожиданности, оглянулась на Клюквинчан в поисках поддержки, но те почему-то не спешили заступаться за несчастную мать. Причём, если большинство просто отводили глаза, то некоторые, особливо матери дочерей да молодые парни, начинали недобро перетаптываться на местах. Неужто её сыночка, кровиночку, любимого Брана и правда не все любят?!

Но Прина была не из тех, кто отступает. Она вырастила сильного сына и защищать его могла хоть от целого мира!

— А что эта ваша страдалица невинная во всеуслышание заявила, что призвала Хозяина болота, а сразу после того вода попортилась, ничего?!

Аир негромко самодовольно хмыкнул, но никто, кроме Ивы, значения этому не придал. Зато слова мимо ушей не прошли: Прина произнесла то, о чём клюквинчане уже думали, да не выступали до тех пор, пока староста успевал чистить реку. Против женщины, как водится, нашлась другая женщина. Да ещё и та, от которой никто не ожидал.

— А может, — Еня начала тихо, но почти сразу её голос окреп. — Может вода попортилась потому, что мы не по заветам божьего суда живём? Оставили в деревне распутника, вот Ключинка и загнила! Суд-то аккурат под водой и был!

И здесь тоже нашлись согласные. Ива же, сама того не замечая, прижалась к жениху, как будто нарочно оказавшемуся с нею рядом. И тот, против обыкновения, не уколол её едкой шуткой, а обнял за плечи.

Прина развернулась к девке:

— Ты, нескладёха, мала ещё старшим перечить! Я тебе волосья-то жидкие за наглость повыдёргиваю!

Еня попятилась: Прина могла не только косы вырвать, но и глаза выцарапать, то все знали. Но неожиданно заступились подруги.

— А ты попробуй мне повыдёргивать! — Сала заслонила нескладёху высокой грудью, с нею рядом встали Лаша и Шаша и даже Хоря. Ива тоже дёрнулась, но Аир почему-то не выпустил её, пришлось остаться на месте.

— И мне тогда, что уж!

— И мне!

— Да мы сами ей косы…

Зарождающуюся свару прервал, опять-таки, староста.

— А ну цыц, дуры! Клюквинки позорить собрались перед приезжанами?! Не будет у нас драки! — Настроившиеся гости разочарованно загудели. — Только драка Тени и Света! — поспешно поправился Нор. — И уж точно не будет смертоубийства! Виновен кто али нет, а топить никого не дам! — И тихонько добавил: — К тому ж, вы у меня ещё и не утопните просто так — всплывёте…

— Ты старый дурак!

— А ты неугомонная баба! — рявкнул староста. — Не закроешь рот, велю в чулан посадить на хлеб и воду, покуда не образумишься! — Почему-то никто не усомнился, что угрозу старик исполнит. — А теперь сказывай как на духу: жив твой сынок али как?

Прина как-то сразу вся ссутулилась.

— При смерти…

— Неужто до сих пор? Уже месяц с божьего суда прошёл, а ему всё хуже и хуже! Тебя послушаешь, Бран уже живым мертвецом стать должен!

Прина смолчала, и это о её испуге сказало куда больше, чем могли бы любые оправдания.

— Врёт она! — закричала Еня. — Я сама Брана видела! Пробралась к избе и подглядела!

— Молчать! — остановил нескладёху вдовец и ещё раз обратился к Прине: — Случился донос, что кузнец давно жив-здоров, а ты его из дому не выпускаешь, чтобы Брана из Клюквинок не погнали. Так ли это?

Прина рванула к Ене, намереваясь вырвать той язык, но мясник успел загородить нескладёху, встретив неприятеля упругим брюхом.

— Поклёп! Поклё-о-о-о-оп! — завизжала Прина. — Сыночек болен! Умирает! Не отда-а-а-ам!

Нор тяжело вздохнул и сощурился, рассматривая кого-то, входящего в ворота.

— И верно я старый дурак. Бабе какая вера? Да никакой! Что ж, Прина, если твой сыночек при смерти лежит, скажи, кто тогда это?

Все разом поворотились к воротам. В них, ведомый двумя набольшими, входил Бран. Полностью оправившийся, румяный и ещё более упитанный, чем прежде.

— Сыночек!

Никакая сила не могла бы удержать Прину, не то что какой-то там мясник! Она бросилась к кузнецу, закрывая его тощим тельцем ото всех бед и злых людей. Кузнец, бывший на три головы выше матери и во столько же раз шире, конечно же, ни от кого не спрятался.

— Не отдам, слышите?! Не отдам, не пущу! Мавка всё врёт! Все вы врёте! Не отдам сына! Не позволю выгнать!

Нор был непреклонен:

— Суд есть суд.

Прина заламывала руки и клацала зубами, падала в пыль и снова вскакивала, когда кто-то пытался её оттащить, унизительные мольбы сменялись угрозами и снова превращались в просьбы…

Первой сдалась Ива. Она попросила:

— Староста, отпусти их! Боги им судьи, не люди!

Староста пригладил бороду, налил себе чашку кваса и медленно вдумчиво выпил. Наконец ответил:

— Боги их и осудили. Как божий суд решил, так и сделаем. Бран из деревни уходит. Немедля.