Хозяин болота

Рукой, ногой, зубами! Бран ничего не гнушался, он бы, защищаясь, и кузнечным молотом всех раскидал! Кому-то прилетело в висок, и парня едва успели отволочь в сторонку, проверяя, жив ли; другого здоровенный кузнец боднул лбом в лицо и сплюснул нос; третьему заломил плечо до хруста… Нет, так просто он не позволит погнать себя из отчего дома! Он в Клюквинках не последний человек, а такое не меняют на дорожную суму! Мало ли, что там Ива наплела, что велел божий суд! Он-то, Бран, знает, что невиновен!

Но, стоило столкнуться в бою с чужаком, взявшимся оборонять Иву, уверенность как паводком смыло.

Казалось бы, что в нём такого? Да, отличался от деревенских. Был светлокож, наверняка из благородных: не на солнце траву косил, не в поле работал. Худощав. Не чета Брану, дни напролёт проводящему на жаре в кузне. Навряд он держал в руках что-то тяжелее пера, вот и не нажил в них силы. Однако ж в бою давал фору клюквинчанским парням, тешащимся рукопашной при каждом удобном случае!

— Полежи пока, — напутствовал чужак добродушного пахаря, способного завязать узлом кочергу. И пахарь послушно прилёг, точно его матушка родная приласкала. Чужак перешагнул через обмякшее тело и ласково тронул за плечо Ашку-рыбака, тоже не бессильного малого. Посоветовал: — И ты тоже отдохни.

Ткнул где-то возле шеи — и вот уже второй противник остался недвижим. Кузнец понял: чужак пробирается к нему. Плевать паскудник хотел, победит ли Тень или Свет, он только его, Брана, хочет достать. И достанет!

Тогда Бран решил не медлить. Всё одно схватка выйдет между ними двумя, так для чего размениваться на остальных чёрных лент?

— Ну иди сюда, ты!

Кузнец осклабился, показывая два ровных ряда зубов. Ни одного ещё ему не выбил никто из клюквинчан! Не попортит улыбку и приезжий!

Чужак не отступил под угрозой. Не испугался и когда Бран одной левой уложил парня, повисшего у него на спине. Он молча и лениво приближался. Медлительно, но опасно. Так, как погружается увязший в трясине. Ещё, вроде, только по колени застрял, выбраться не сложно. Но знающий человек уже понимает: отворяют по его душу Огненные врата…

Так приближался противник к Брану. А кузнец стоял на месте и разминал кулаки. Вот только подойдёт вражина на вытянутую руку…

Но не случилось. Когда чужак оказался достаточно близко, а Бран размахнулся и ударил, врага на месте не оказалось. Он оказался чуть в стороне, самую малость. Но ровнёшенько настолько, чтобы кулак пролетел рядом со скулой, лишь обдав её жаром раззадоренного тела. И сразу после этого Бран понял, что движение, в которое он вложил столько мощи, не остановить.

Кулак увлёк его вперёд, потянув за собой весь немалый вес. А чужак, будь он неладен, подставил ножку как раз в тот момент, когда Бран почти вернул себе равновесие!

— Я тебе ща…

Много хотел сказать кузнец! Пригрозить, что сейчас доберётся, что шею свернёт, как курёнку, что, в конце концов, нечестно ставить подножку в бою, хотя последнее он только что сам проделал с другим соперником… Но дыхание почему-то перехватило. А потом пришла боль чуть повыше живота. Падая, кузнец посмотрел, на что же такое он налетел, но увидел лишь ужом исчезающую руку врага, которая тут же оказалась с другой стороны и добавила таким же тычком по пояснице. А опосля, и это самое обидное, смачный пинок ускорил падение, и Бран распластался в пыли!

Он тут же взревел и вскочил, превозмогая расползающуюся от ушибов боль. Чужак смотрел на него без страха и ухмылялся.

— Ну что же ты? — подначивал он. — Разве уже устал? Али без мамки не справляешься?

Нет, так не пойдёт! Мало приезжему его в нечестном бою побить, так он ещё и измывается!

— Убью!!!

Убийств битва Тени и Света не допускала. Не дозволялось даже серьёзно ранить и уж тем более покалечить противника. Но Бран уже не сражался за Свет. Он сражался за себя. А за себя можно и кишки выпустить!

Он пригнулся, наклонил голову, как бык, ударил в землю ногой, разгоняясь…

Но прозвучал зычный глас старосты.

— Победила Тень! — объявил он.

Сила, так и оставшаяся не выплеснутой из молодого тела, бурлила в жилах. Бран зарычал: хоть кому бы врезать, хоть сломать что, чтоб кулаки так не чесались!

Но бить было некого. Побеждённые соратники с белыми лентами уже расползались в стороны. Кто прихрамывал, кто и потёкшую руду зажимал. Их у столов встречали матери и отцы, а кого и жёны-невесты. Залечат раны, вкусно накормят, утешат… Возвращались к своим и чёрные. Так сразу и не скажешь, кто оказался целее, но старосте всяко виднее.

Брана тоже ждали. Но его, помимо Прины, караулили ещё и набольшие: старшенький Нора и пекарь. Каждый по отдельности кузнецу уступал, но вместе могли его и скрутить. Тем более, что кое-кто уже вопросительно косился: помогать ли выпроваживать преступника?

— Свет проиграл, — негромко повторил Нор, отечески поглаживая по спине Прину. — Твой сын должен уйти. Пока ещё добровольно. Не позорьтесь уж…

Бран покрутился на месте в поисках друзей. До него вдруг дошло, что взаправду придётся покинуть дом и никто, совсем-совсем никто, даже мама, не может этого изменить!