Хозяин форта. Возвращение викинга

Гримарр всего лишь полминуты вглядывался в руны, не более того. Потом перевернул планку и аккуратно уложил ее на место, как будто укладывал меч у тела сына, готовя его к погребению. Он встал, в голове потихоньку начало проясняться, как проясняется вода в пруду, когда ил оседает на дно.

Светило солнце, на небе не было ни облачка, но все происходящее казалось Гримарру каким-то потусторонним, нереальным. Торгрим Ночной Волк беседовал с Верен и Хильдером, все трое вели себя так, как будто ничего не произошло, как будто весь мир неожиданно не перевернулся.

— Торгрим… — окликнул Гримарр. Позвал он негромко, но слово прозвучало подобно проклятию, словно в нем скрывалась самая потаенная сила черной магии. — Торгрим…

Полгода назад в Вик-Ло приезжал один ирландец, молодой мужчина, который сорил деньгами и обещал, что скоро серебра будет еще больше. Он искал команду, чтобы отправиться в Дуб-Линн и похитить там молодую женщину из дома кузнеца. Чужак не стал объяснять, зачем она ему, но количество серебра, которое он готов был за это заплатить, говорило о том, что эта девушка не простая невольница или крестьянка

Сандарр решил, что это авантюра для дураков. Гримарр тоже отнесся к предложению скептически. Но Суэйн со Свейном не колебались ни секунды. Они всегда думали о славе и искали возможности ее добиться, сражаясь самостоятельно, а не под началом отца. Именно эту черту Гримарр и любил в своих сыновьях, и, несмотря на дурные предчувствия, он благословил их на поездку. Суэйн со Свейном собрали команду, сели на корабль, которым до ранения командовал Сандарр, и отчалили в Дуб-Линн.

С его сыновьями отплыли еще двадцать шесть человек. Домой вернулись только двое. Вернулись пешком: им удалось затеряться в темных улочках Дуб-Линна после того, как они проиграли бой. Они три недели шли по суше, но нашли дорогу до форта.

Они рассказали о сражении, произошедшем на деревянном тротуаре Дуб-Линна. Сами воины не участвовали с Суэйном и Свейном в похищении девушки, но смогли поведать о том, как сыновья Гримарра дрались по дороге к кораблю, как чуть не одержали победу над защитниками девушки и как затем из темноты подоспела подмога и разбила нападавших.

Они видели, что Суэйн со Свейном пали с оружием в руках. Гримарр испытал некое облегчение, хоть толику тепла в ледяных глубинах своего горя.

А теперь на корабле его сыновей приплыл Торгрим Ночной Волк.

Гримарр потянулся за мечом, как христианский священник, наверное, потянулся бы за распятием, но там, где обычно висело оружие, ничего не нашел. И в этом тоже было что-то неправильное и жуткое, потому что меч всегда висел у него на поясе и его рука в случае необходимости находила оружие. И тут он вспомнил…

«Дружеский жест…» Он почувствовал, как внутри закипает злость, ослепляющая ярость выжигает спутанные мысли. Он огляделся вокруг в поисках любого оружия: весла или румпеля, которым смог бы забить Торгрима до смерти.

И тут он увидел сына Торгрима Харальда, который с беспечным видом быстро приближался к отцу. И Гримарр понял, что умереть должен Харальд. Он должен умереть прямо на глазах у Торгрима, и Торгрим будет на это смотреть, а потом и сам умрет поганой смертью, как собака, и никогда не окажется в гостях у Одина.

Он еще озирался в поисках оружия, но сквозь ослепляющую ярость уже промелькнул слабый лучик здравого смысла. Да, Берси рядом и будет за него сражаться, и Хильдер тоже, но на стороне Торгрима целая команда, все его люди. С оружием или без, но Гримарр сумеет лишить жизни или Харальда, или Торгрима, а потом его самого убьют. А это не годится! Смерти Гримарр не боялся, но не хотел понапрасну рисковать жизнью, пока не отомстит за убитых сыновей.

Именно поэтому он перестал искать оружие, погасил свое желание немедленно, прямо здесь и сейчас убить Торгрима и Харальда, но не сразу стал отдавать себе отчет в своих поступках. Когда он стоял на корме корабля своих сыновей, его мысли путались, и дальнейшие планы были далеко не такими четкими, как руны, вырезанные на памятном камне. Скорее они были мечтами — яркими, но все еще бесформенными и нереальными. Гримарр не знал, как ему поступить прямо сейчас, в эту минуту, в этом месте, однако знал одно: он должен убить Торгрима и Харальда, но в то же время добраться до сокровищ Ферны, и чтобы осуществить задуманное, ему необходимо поразмыслить, как следует.

Он шагнул вперед, едва не упал, нащупал ногой сходни и спустился по узкой доске на землю. Он — думал только об одном, у него была лишь одна цель, и ему следовало вернуться домой, убраться прочь от этого дразнящего солнечного света, укрыться в сумраке собственного логова, погрузиться в полутьму прокопченной, пахнущей плесенью, но такой знакомой обстановки.