Хозяин Марасы

Завершая ежедневный круговорот, невесомый бриз возвращался с земли к морю, унося с собой шелест трав, размеренное дыхание молодой женщины и шуршание земли и мелких камешков под подошвами старых кроссовок, переживших за последние дни больше приключений, чем за всю предыдущую жизнь. Левый шнурок порвался, из правого местами торчали нитки, подошва начала немного отставать от задников, но кроссовки всё ещё были удобны и верно служили своей хозяйке. Одетая в чужой бордовый свитер и чужие же штаны, подвёрнутые до колен и открывавшие чистые, без следов царапин и ссадин ноги, Марта стояла у стены и бездумно гладила шероховатую кладку.

Старый домик был полон скрипов и шорохов, ветер гулял по пустым комнатам, колыша светлые занавеси, а в ванной комнате пахло бронзой и солью. Домик был мал, пусть в нём и было два этажа – нижний, выложенный из камня, и верхний из потемневшего дерева. Никаких белёных стен и покатой крыши. Даже ставней не было, зато вместо них в комнатах находились широкие, крепкие подоконники, и на них было удобно не только сидеть, но и лежать. А ещё в доме не было никаких следов пребывания людей. Почти пустые комнаты, холодная, стерильно чистая кухня и узкая кровать на первом этаже, где и проснулась Марта.

Стоя сейчас у стены, она спокойно разглядывала второе солнце, лещину у плетёной ограды и сбегающую вниз тропинку, по краям которой росли заросли чубушника. Вглядываясь в белые крапины цветов, оставшихся неизменными и по-прежнему пахнущих земляникой, Марта размышляла – если она пойдёт по тропинке, а затем повернёт к кипарисам и винограднику, то выйдет ли она к апельсиновой роще и обрыву? Или же увидит совершенно иное место, незнакомые берег и деревья? И будет ли пляж галечным, или вместо камней под кроссовками окажется светлый искристый песок? Или выглаженное морем стекло?

На рассохшейся деревянной скамейке лежала старая книга, раскрытая на последней странице и точка в конце предложения казалась Марте не чёрной, а белой, как и второе солнце. Завершение или постоянство? Нетерпеливый порыв ветра, торопящегося навстречу волнам, рванул резко в сторону, донеся до Марты запахи дыма и мёда. Страницы растрёпанной, ветхой книги взметнулись парусами малых иолов и полетели вслед за ветром, оставляя на земле пустую, бесполезную обложку. Марта осторожно убрала волосы за ухо, коснулась повязки на лице, которую так и не осмелилась снять, и улыбнулась, провожая страницы взглядом. Рана на лице саднила, хотелось снять повязку и расчесать её. Именно она была доказательством, лучшим подтверждением того, что-то прекрасное, что с ней случилось, не было сном. И не могло быть! Это было прямым свидетельством того, что она жила, и жила здесь. Как и две узких, словно вытатуированных полоски на животе и спине.

А что до книги… К чёрту сравнения, в морскую бездну их, потому что подобие – действительно не значит одинаковость. Главным было то, что её ждали. Столько лет, вглядываясь в лица, вслушиваясь в слова, её пытались найти и узнать. Именно её шагов ждала земля Марасы, эха её слов дожидался грот и Лоренцо Энио Лино раз за разом, год за годом, терпеливо и с надеждой смотрел на море, на очередной катер, везущий гостей на остров. Марта прошла свой путь, правильно выбрав направления в лабиринте, встретив и Минотавра, и Тесея и Ариадну и даже клубок, выведший её к цели.

Вспомнилась картина, висящая в просторной комнате на маяке. Бриг с сероватыми парусами и круглая лагуна, окружённая белыми домиками. Подпись в углу – «VG» – могла принадлежать лишь Валери Джоведи. Значит, влюблённая в призрака девочка, родившаяся в далёкой-далёкой Сибири, действительно была и жила. И продолжала каждый год приезжать на остров Дуэндэ, верная своему обещанию. Наблюдая за разлетающимися страницами, Марта пообещала себе, что обязательно встретится с ней и скажет спасибо за то, что благодаря Лере-Валери ей открылся путь на Марасу.

Поёжившись от вечерней прохлады, Марта наконец отлепилась от каменной стены и медленно пошла к низкой калитке из оплетённых лозой штакетин.

Шаг за шагом, всё решительней и решительней. Она шла, сунув ладони в карманы штанов, и гадала, кому же пришлось ради неё расстаться с одеждой. Феличе? Бо? Или ему? Ну, уж не Дэю, это точно!

Шаг за шагом…

Марта двигалась чётко по прямой, и её целью был маяк. Она должна была достигнуть его, увидеть всех четверых, и… Нет. В первую очередь, непременно и как можно скорее, Марта обязана была встретиться с Лино! Почему-то ей было беспокойно за него, ведь она помнила, как тот нож (и откуда он взялся?) ранил и его тоже. И кто знает, что сейчас было с её отцом?! Пока ноги уверенно шагали по траве, пока ладони то прятались в рукавах свитера, то мельком касались листьев и колосков, пока левый глаз неотрывно смотрел на стройный силуэт маяка, пока сердце стучало, а лёгкие принимали в себя кислород, она беспрестанно думала о Лино, вспоминая лицо, голос, движения, имя, и объединяя их с простым словом – «отец». «Папа». Padre. Vater. Papa.