Хозяин Марасы

Двухэтажный дом с небольшим палисадником был закрыт. На низеньком заборчике из редких штакетин висела небольшая табличка с надписью, выполненной в том же стиле, что и объявление на остановке. «Никого нет». По белёной стене вились плети дикого винограда, а запах фенхеля они оба почуяли ещё от поворота. Высокие стебли, увенчанные широкими зонтиками, чуть покачивались на ветру и иногда задевали оконные стёкла. В свете луны их тени казались щупальцами морских гадов, выбравшихся на берег. Оставленное на улице кресло-качалка, тёмное, старое на вид, тихо поскрипывало от лёгких порывов ветра и нагоняло тоску. Феличе покрутилась у калитки, толкнула её, убедилась, что та заперта, попыталась заглянуть в тёмные окна, выругалась, а затем полезла через забор.

Стоять! – Бо тут же перехватил её. – Ты обещала не делать глупостей.

Но я должна узнать, что за…

Ты не должна – ты хочешь, а это очень разные вещи, Феличе. Ты в курсе, что будет, если ты перелезешь через эту оградку, и тебе навстречу кто-то выйдет?

Но это же гостевой дом! – возмутилась она, так и сидя полубоком на декоративном штакетнике. Маленький ребёнок, которому не дают залезть в чужой сад.

Да. А на калитке табличка – «Никого нет». И по закону твои действия могут считаться вторжением. Хозяева имеют полное право выстрелить в тебя. А если они в тебя выстрелят – то я их убью. И стоит ли твоё любопытство лишних жизней?

Нет, – она вздохнула и полезла обратно.

Стоит, но не сегодня, – Бо помог ей опуститься на землю, отряхнул бриджи от пыли, в которой Фели успела измазаться, и поправил сбившуюся блузку. – Следи за собой, пожалуйста.

Хорошо. Пойдём в другое место и спросим у местных про это место? – она, закусив губу, вопрошающе заглянула ему в глаза. Бо только вздохнул.

Тавтология.

А что это? – Феличе замерла, удивлённо глядя на него и Бо тут же поспешил подтолкнуть её, уводя подальше от дома. Пустой, будто давно заброшенный, он казался темнее, чем другие дома на тихой улочке. Только яркая вывеска бара, подсвеченная дешёвыми неоновыми лампочками, гудела и зловеще подмигивала, являя единственное живое пятно. Изображённый на ней мужик с тремя рыбьими хвостами и кривой рожей выглядел особенно погано, явственно намекая на неприятности, что могли ожидать внутри возможных посетителей. Из приоткрытого окна доносились отголоски шума, какие-то выкрики и струились змейки дыма – то ли сигаретного, то ли от начинающегося пожара.

Тавтология, моя дорогая Феличе, это тождественно истинное высказывание, инвариантное относительно значений своих компонентов или риторическая фигура, представляющая собой повторение одних и тех же или близких по смыслу слов.

А-а-а… Я не… – Феличе нахмурилась, усиленно пытаясь понять сложный смысл произнесённой фразы. – Э-э-э…

Не морочь девке голову.

Хрипловатый голос, донёсшийся со стороны гостевого дома, застал их врасплох. Бо, готовый ко всем неприятности после произошедшего этой ночью, обернулся держа руку на чехле с ножом. Фели же, взвизгнув, подпрыгнула и резко отшатнулась в сторону, выставляя сумку с вином как щит. Окно на первом этаже, то самое, в которое бились зонтики фенхеля, было распахнуто, и смутная человеческая фигура, скрытая мраком комнаты, следила за ними как древний призрак.

Чего встали? Проходите в дом, раз наконец припёрлись. Я включу свет. – И фигура скрылась в доме, оставив после себя лишь послевкусие испуга и осадок удивления – почему они не услышали шум открывающегося окна, почему не почувствовали чужое присутствие?

Настороженный и предельно внимательный Бо оттеснил себе за спину Фели и толкнул калитку. Она откинулась на петлях без всякого сопротивления, словно и не была недавно заперта, и мужчина первым вошёл во дворик. Дождавшись, когда Фели остановится рядом, он потянул на себя входную дверь. Та распахнулась легко и бесшумно, будто не выглядела потрёпанной временем и солёным, сухим ветром.

Внутри царила та же глухая темнота, вызывавшая лишь опасения и тревогу. Бо вдохнул воздух, в котором ему почудились знакомые нотки, чуть успокоившие спасительную вечную настороженность, и шагнул внутрь. Под ногами он почувствовал крепкие, прочные доски, скрытые тонким придверным ковриком. В спину ему дышала Феличе, которой не терпелось попасть внутрь, всё узнать, всё выведать и понять. Лишь её любопытство мешало ему развернуться и уйти из подозрительного дома. Он сделал ещё шаг, позволяя ей войти следом.

Закрывайте дверь, – тот же надтреснутый голос звучал совсем рядом. Фели послушно исполнила требование хозяина дома, и как только язычок замка вошёл в паз, дом озарился изнутри мягким светом приглушённых светильников.