Хозяин Севера

— Мы даже не знали! — возмущенно протянула я. — Я не знала.

— Зато сейчас у тебя появилась возможность узнать мир своей бабушки изнутри, — улыбаясь, кивнул Герман.

— Но я ведь я не оборотница.

— Не оборотница, — кивнул Герман. — Человек. Однако, судя по всему, Наталья когда-то приняла в свою семью сначала твою мать, а затем и тебя... Я думаю, она приняла вас всем сердцем, всей своей человеческой и волчьей душей... так, что даже сумела передать вам с матерью частичку себя. Поэтому не думай, что она была одинока — у неё были вы с матерью... и за грань твоя бабушка ушла спокойной, зная, что прожила свою жизнь не зря — ведь здесь, на земле, она оставила тебя, свою наследницу...

Всхлипнув, я посмотрела на Германа.

— Ты правда так думаешь?

Он кивнул.

— Я правда так думаю, — произнес Левицкий с какой-то торжественной интонацией в голосе. И поскольку после этого я непонимающе прищурилась, он снова рассмеялся.

— Наташа, об этом ещё пока рано говорить, но я чувствую в тебе кое-что, чего не должен был чувствовать, если бы ты была простым человеком... раньше я предполагал, что это подарок Праматери в честь того, что мы справились... но теперь я всё больше и больше склоняюсь к той мысли, что, возможно, эту связь Луна Оборотней передала нам ещё через твою бабушку.

Я удивленно посмотрела на Германа, а тот снова рассмеялся.

— Не забивай себе голову, — отмахнулся он. — Ты пока только начала изучать оборотней, поэтому эти мелкие детали можно опустить... Главное, что ты должна вынести из всего этого — это то, что ты не чужая в нашем мире — ты потомок одной из наших оборотниц, которая просто затерялась в мире людей. А сейчас ты дома.

«Дома?»

Я вскинула потрясенный взгляд на Германа.

Дома...

Неужели это и есть мой дом?

Если честно, то слова Германа заставили меня не только облегченно вздохнуть (значит, моя бабулечка и вправду считала нас с родителями своей семьей), но и где-то даже вздрогнуть...

Я покосилась на мужчину, который сейчас внимательно изучал моё лицо — и до меня как будто эхом донеслась та странная, плохо скрываемая радость, прозвучавшая сейчас в его голосе, когда он заговорил о доме.

Это мой дом...

...мой дом...

…дом...

Как будто бом-бом-бом — как будто звук колокола.

Гул тяжелого набата.

Казалось бы, Герман не сказал сейчас ничего нового. Я ведь сразу поняла, что месяц, о котором он говорил в самом начале, всего лишь повод для того, чтобы задержать меня в Мурманске; что это наше странное соседство по квартире просто изощренный обман, который нужен ему для того, чтобы я свыклась со своей новой ролью... Я с самого начала подозревала это и планировала бороться как-то...

Однако уже прошло много времени, а я так ничего и не сделала.

Наоборот, с каждым днём я всё больше и больше погружалась в мир двуликих, изучая их правила и законы. Я не знаю, как так получалось, но каждый наш разговор об оборотнях с доктором Германа или с самим Германом казался мне увлекательным, интересным, даже важным— благодаря им я вот, наконец, поняла всю горестную судьбу моей бабушки — и за это я была и Герману, и Дарье Андреевне очень благодарна.

Но... где в этом во всем была я сама?

— Наташ, ты сейчас сильно перенервничала... устала, — мягко улыбнулся мне Герман. Поднявшись со своего места, он забрал у меня из рук чашку с уже остывшим мятным чаем и поставил её на журнальный столик рядом. А затем выпутал меня из пледа..

— В такие моменты, — протянул Герман со знанием дела. — В такие моменты ничего хорошего в голову обычно не лезет...

Он поднял меня на руки — так, что я даже не успела и запротестовать — и понёс в спальню.

— Тебе сейчас надо просто расслабиться и ни о чем не думать.

Было ещё рано ложиться спать, поэтому мы просто легли на покрывало его огромной кровати и стали разговаривать под тихую музыку, которую включил Герман.

Говорил, по большей части, тоже он.

Герман не спеша рассказывал о том, как он стал Альфой своей стаи после смерти родителей — и как тяжело ему было первое время.

— А твои родители? — спросила я, чувствуя сейчас странное единение с Германом. У него тоже уже не осталось в живых ни мамы, ни отца.. — Как они умерли?

— Это грустная история, Наташ, — осторожно ответил Герман. — Не для сегодняшнего вечера.

Помолчав немного, он вдруг с какой-то затаённой нежностью в голосе произнес:

— Ты сегодня и так слишком много слез пролила.

Мы на какое-то время замолчали, слушая музыку... а потом Левицкий продолжил свой рассказ.

— Отец готовил меня к роли вожака всю жизнь, с самого раннего детства, — усмехнулся Герман. — И всё равно, без его руководства вначале это был ад: надо было помогать слабым, отслеживать полукровок и одичалых, защищать свои интересы среди остальных Альф... это было сложно. У отца был только один бета, поэтому ему приходилось много ездить по северным территориям, чтобы проверять, как живут наши оборотни в отдаленных территориях. Но всё равно выходило плохо — оборотень, который пропускает много праздников Полнолуния, становится слабым, а её зверь — злым.

Дотронувшись до моей руки, Герман усмехнулся.