Хозяин урмана

К попу решили идти вдвоем – урядник как лицо, облеченное полномочиями, и Кёлек как знакомый, для пущего доверия.

Обойдя торговые ряды правее, «дознаватели» оказались на узкой улочке, подпертой с обеих сторон массивными бревенчатыми стенами лабазов. Лишь пройдя саженей двести, казак и остяк снова увидели привычные взору заборы жилых дворов. А вскоре впереди слева обозначилась и церква – тоже деревянная, с одной луковкой.

Время было тихое – обедню уже отслужили, и теперь в пустом церковном дворе слонялся лишь одинокий лохматый пес с покалеченной передней лапой.

– Овчар постарался, – кивнул на собаку Кёлек.

– Бесчинствуют, что ль, серые в округе? – насторожился Никита. Волков он не любил с детства, с тех пор как его, пятилетнего сопляка, едва не растерзал бешеный зверь-одиночка, отвергнутый стаей и обозлившийся на весь белый свет.

– Не. Этого недопёском на тракте татары кузнецкие подобрали, когда сюда на ярмарку ехали. Живого места на ём не было. Вот отец Елисей и взял себе болезного, мол, раз жив остался, знать то Богу угодно было. Так с той поры и прижился у церквы.

– Добрый он у вас, Елисей-то… – Колобов, оглядевшись, направился к избе, выглядывавшей из-за угла церкви. Остяк молча пристроился за ним.

На стук в окно, укрытое веселой, расшитой красными жар-птицами, занавеской, раздался зычный голос:

– Входите, люди добрые, не заперто!

Отец Елисей сидел в горнице за столом, как раз напротив окна, и пил чай с бубликами, прихлебывая душистый напиток по сибирскому обычаю из блюдца. Колобов оценил габариты священника – тот больше всего напоминал добродушного медведя в подряснике, – и не поленился отбить поклон:

– Со здоровьицем, батюшка.

– И вам не хворать, – отдуваясь, кивнул Елисей.

– Дело у нас к вам, – Никита решил говорить без обиняков. – Сказывают, знаете вы, отче, где нынче обретаются некие людишки, уличенные в колдовстве и знахарстве да не почитающие Святую Троицу?

Елисей отставил пустое блюдце, положил на него надкушенный бублик, разгладил скатерть перед собой, наконец поднял на урядника светлый взор прозрачно-голубых глаз.

– Ты, казак, человек служилый, бывалый, повидал на своем веку, по всему, немало… – Священник говорил медленно, раздумчиво, будто сам с собой. – Думается мне, что такой человек должен был обрести терпимость и мудрость житейскую. Оно конечно, приказы надобно исполнять, однако иногда и поразмыслить невредно…

Никита поначалу слушал внимательно, но под конец насупился: непрост поп, ох, непрост! Есть у него здесь какой-то интерес, хотя вроде бы он же первый должен с ересью двуперстной бороться? В чем же дело?..

– Батюшка, – неожиданно встрял Кёлек, до того скромно стоявший за плечом Колобова, – вы же сами говорили на проповеди, что заблудшие души спасать надобно. Даже если они сами воспротивятся, так то по неведению, ибо не знают, что творят?..

– Спасать души словом божьим – это одно, а оружной силою негоже! – громыхнул Елисей, поднимаясь.

– А смертный грех на себя принимать духовному лицу? – рассердился окончательно Никита. – Побойтесь Бога, отче! Ведь знаете же, о ком я говорю!..

Несколько секунд они сверлили друг друга гневными взглядами, раздувая ноздри и сжимая кулаки, потом огромный священник вдруг сник и будто стал ниже ростом, опустился обратно на стул.

– Что ж вы удумали, нерадивые?.. – сокрушенно покрутил он головой. – Ведь обрекаете людей, таких же, как вы, на муки и несправедливость…

– Я – человек подневольный, отче, – успокаиваясь, проговорил Колобов. – Может, вы и впрямь верите, что этих колдунов и отступников можно возвернуть на путь истинный одним словом. Только я знаю: не накажи их, зараза ихняя по людям поползет! Еще хуже будет.

Снова в горнице воцарилось напряженное молчание. Наконец священник вздохнул:

– Воля ваша, урядник. Ложь – тяжкий грех, потому скажу. Да, приходят ко мне изредка люди из урмана, что на север от города тянется аж до самого Чулыма. Приходят за советом да за помощью – по здоровью да по хозяйству. Так что в однорядь вам и меня придется повязать!

Колобов шумно выдохнул, выпуская напряжение, нахлобучил шапку, что всю дорогу мусолил в руках. Оглянулся на притихшего Кёлека.

– Добре, отче. На вас у меня приказу нет, а вот на гостей ваших мы тут засаду поставим. Уж не обессудьте, придется потерпеть.

– Вы собираетесь устроить охоту на людей на освященной земле?!

– Зачем же на святой? Мы будем ждать их здесь, в вашем доме…

*

Удача посетила казаков лишь неделю спустя, когда почти отчаявшийся Никита собирался устроить отцу Елисею еще один допрос, на сей раз с пристрастием, подозревая не без основания, что поп его попросту провел.