Хозяин усадьбы Кырбоя. Жизнь и любовь

— Мужчины хороши только до двадцати пяти и после тридцати пяти. Бедные пожилые женщины, которые понатерпелись в жизни и испорчены, так и не смогли бы познать, что такое настоящая любовь, если бы бог не создал мужчин в возрасте до двадцати пяти лет. А молодые целомудренные девушки никогда бы не узнали настоящую цену своей молодости и чистоты, если бы мужчины не жили больше тридцати пяти лет. Ничего не значит, что к тому времени они уже испорчены. Даже хорошо, если мужчина немножко испорчен, иначе у него нет истинного понятия о молодости и целомудрии, понятие это приходит с годами. У женщин то же самое, конечно, и поэтому я тоже была немножко испорчена, раз я так высоко ценила целомудренную чистоту и беспомощность своего второго мужа. И если бы я не была сейчас так стара, я бы снова влюбилась — в господина Лигенхейма, потому что хотела бы спасти и его от дурных женщин.

У Ирмы при этих словах от радости задрожало сердце. Значит, Рудольф может правильно и всерьез оценить ее молодость и целомудрие, он для этого, пожалуй, достаточно испорчен. Их любовь — настоящая. Один в должной мере испорчен, а другая совсем не испорчена.

Итак, Ирма сделала интересное и ценное открытие для себя на уроке английского языка и поэтому вдвойне полюбила этот язык. Она даже стала питать особую симпатию к людям, с которыми могла говорить по-английски. Если бы она не была замужем и если бы не любила своего мужа, подарившего ей настоящую любовь, как красноречиво объяснила ей это госпожа Бретт, она готова была взять под руку любого мужчину, даже любого матроса, если он заговорит с нею по-английски.

И вообще странно было думать, что существует язык, на котором говорят о столь многих безумно интересных вещах. И этот молодой человек, этот господин Лигенхейм, он тоже говорит по-английски, хотя и похуже, чем Ирма. Раньше она не знала об этом точно, но с тех пор, как они вдвоем составили группу, чтобы было дешевле и веселей, это ей стало яснее. Теперь они оба приходят на урок в одно время, не так, как раньше, когда одна приходила, а другой уходил, или наоборот. Им и с курсов идти какое-то время одной дорогой, и они часто уходят вместе и разговаривают на английском языке, в котором Ирма сильнее, или на немецком, в котором сильнее молодой человек.

Случается довольно часто, что они вдвоем входят в дверь госпожи Бретт, словно шли одной дорогой или будто сговорились прийти вместе, так, чтобы учительнице открывать дверь только раз. После урока они уходят тоже вместе, и господин Лигенхейм всегда помогает Ирме надеть пальто, прежде чем берет с вешалки свое пальто, так что графин, который на столе, не опрокидывается и стакан не падает и не усеивает пол острыми осколками.

Как-то раз молодой человек помог Ирме затянуть «молнию» на галоше, самой Ирме это не удавалось. Но госпожа Бретт не видела этого, она уже не выходит в коридор с тех пор, как решила, что графину и стакану ничто не угрожает больше. Ирма и молодой человек всегда вдвоем, когда они одеваются или раздеваются в коридоре.

В тот же самый день, когда была эта история с «молнией» на галоше, молодой человек, прощаясь, поцеловал руку Ирмы посреди улицы при стечении народа. Ирме стало как-то жаль бедного парня, что ему пришлось целовать ее руку сквозь перчатку. На следующий день Ирма при прощании намеренно сняла перчатку, но на сей раз молодой человек забыл поцеловать руку.

Потом «молния» на галоше Ирмы снова перестала слушаться, сколько ни тяни ее, так что синеет рука, и молодой человек снова вежливо пришел на помощь. В этот день Ирма, прощаясь, опять подала руку без перчатки, и теперь молодой человек схватил ее двумя руками и прижал к своему сухощавому лицу, так что кончик носа у него даже расплющился.

И Ирме стало стыдно, что кончик носа у него расплющился, и она покраснела вся и подумала: это от любви, этот расплющенный нос, бедняга уже знает немножко, что такое любовь. Но какая любовь вернее — запах клевера, которым бредил мой муж, или расплющенный нос этого парня? Ах да! У Ээди были розы, они тоже означали любовь… посреди дороги… под ногами…

— Сударыня, разрешите я немножко провожу вас, — спросил молодой человек, когда нос его уже не был расплющен.

— Пожалуйста, — ответила Ирма.

И они пошли вдвоем дальше, будто захотели попрощаться еще раз, чтобы молодой человек еще раз мог расплющить свой нос о руку Ирмы. Но если это было потаенным их желанием, то оно не исполнилось, ибо навстречу им вдруг попался Рудольф, и Ирма растерялась и познакомила господина Лигенхейма со своим мужем, так что растерялся и молодой человек и не знал, что делать, что сказать и куда идти. Положение спас господин Всетаки, который сказал с обычной своей вежливостью и естественностью, как заметила Ирма:

— Я очень вам благодарен, молодой человек, что вы составили общество моей жене. Не окажется ли у вас еще времени и желания погулять с нами вместе?

— С удовольствием, но, к сожалению, меня ждут дома, — ответил молодой человек.

— Что ж, ничего не поделаешь, до свиданья, — сказал Рудольф.