Хозяин усадьбы Кырбоя. Жизнь и любовь

— Та-ак, — сказала Лонни, — опять начинаешь, значит! В присутствии Ирмы! Опять, значит, лезешь со своими кино, кафе, кабаками и танцами! Опять со своими кремами, красками, пудрами и помадами! Как будто я их выдумала!

— Нет, ты только мажешься ими и тратишь свои деньги, — ответила мать, — так что нельзя больше надевать ни хорошую сорочку, ни платье. Ковыляешь на своих каблучках, только ляжки болтаются.

— Гос-споди! Вот насмешила, мать! — воскликнула Лонни. — Это же мода! Ничегошеньки тут не поделаешь!

— Ну, конечно, мода, — согласилась мать. — Мода выкаблучиваться и ляжками вихлять! А когда придет такая мода, чтоб совсем голыми ходить, то скинешь и эти тряпки, какими с моей помощью обзавелась.

— Нет, мать, такой моды никогда не будет, чтоб совсем голыми, — принялась объяснять Лонни, — потому что мало таких людей, которые до того красивы, чтобы другие хотели их видеть в натуре или они хотели себя показать другим. Я и то не хочу, хотя, по-моему, я очень красивая девушка.

— Ты слышишь, Ирма, как городские девчонки со своими матерями разговаривают? — сказала тетка. — Что, в деревне тоже так далеко заходят?

— Так ли — не знаю, — ответила Ирма, — но разговоры бывают и там.

— Ага! Получила, мать?! — злорадно усмехнулась Лонни. — Видишь, и в деревне то же самое! И каблучки такие же, и ляжками вихляют.

— Но если все так, дорогие детки, чего же голову ломать, ища место для Ирмы? — насмешливо сказала мать. — Тогда уж пусть она ищет место у какого-нибудь одинокого и скажет заранее, что на все согласна.

— Это и было бы самое лучшее, — убежденно сказала Лонни. — Я давно уже хотела ей это посоветовать, только не решалась, боялась рот раскрыть. Дай простое объявление: молодая интеллигентная девушка из деревни ищет место экономки у одинокого, чтобы продолжать учение. Только и всего! И предложения посыплются, только выбирай. Или — если это не поможет — прибавь еще «привлекательная» и «на все согласная», то есть — на все согласная, привлекательная ищет место, чтобы продолжать учение. Стало быть, в деревне образование уже получила, осталось только городское усвоить.

— А я тебе скажу, Ирма, ежели ты сделаешь что-нибудь подобное, забудь дорогу в мой дом, запомни это! — строго предостерегла тетка.

— Тетя, я же ничего не делаю, — покорно и как бы извиняясь ответила Ирма. — Да и Лонни просто шутит.

— Нет, Ирма, я не шучу, — ответила Лонни. — На твоем месте я бы просто воспользовалась своей молодостью и тем, что ты все еще по-деревенски наивна, я тебе об этом уже говорила.

Тут между теткой и Лонни снова произошла стычка: тетка не могла стерпеть, чтобы дочь говорила Ирме, которая недавно из деревни, такие вещи. К тому же и сама Лонни пыталась воспользоваться своей молодостью, а чего она достигла? Ничего! Только устроилась на конфетную фабрику и приносит оттуда домой сладкие запахи. А сама стала от этого слаще? По сей день еще не стала, потому как ни один мужчина не увивается вокруг нее долго. А главное — считала тетка — надо иметь мужа. Если и не венчаться, то, по крайней мере, знать, что это твой муж. Сперва тетка мечтала только о том, чтобы дочь повенчалась, но вскоре решила, что венчание — старый и бестолковый обычай; то же твердила и сама Лонни. Законные мужья гораздо чаще бросают своих жен, чем иные незаконные. Но что толку от венчания, если оно не дает божьей благодати и вечной любви? А дети — их нынче все равно рожают мало, будь родители венчанные или невенчанные.

Тетка все только вздыхала и охала, думая о том, какими неустойчивыми стали некогда надежные вещи. И она молила о смерти, потому что только смерть казалась ей по-прежнему устойчивой и надежной. Но порой ее, старуху, охватывала дрожь, — когда ей думалось, неизвестно почему, что даже смерть перестала быть делом надежным, что и она может обмануть тебя: посулится прийти и все же не придет. Не придет из-за премудростей человеческих. Ведь подчас ничего не выходит с родами. Бог хочет, чтобы родился ребенок, а человек не дает, как будто он стал могущественней бога. То же самое, возможно, происходит и со смертью: бог посылает ее тебе, а человек — фьюить! — уводит в сторону. А ты знай жди ее и скреби чужое грязное белье да выслушивай мерзкие речи своей же собственной дочери.

III

Вначале Ирма немножко стыдилась слушать споры тетки и Лонни, но вскоре она привыкла и даже подумала, что этот обмен мнениями полезен ей: она постигала городскую жизнь, оставаясь в стороне от всяких ухабов, сточных канав и вертепов города. Она с большим усердием выслушивала споры и запоминала, запасала впрок все, что казалось ей нужным. Изо дня в день усваивая городские премудрости, она ощущала под ногами все более твердую почву. Только бы найти где-нибудь надежное место! Тогда бы все было в порядке, и можно будет послать матери успокоительное письмо, которого та давно и с нетерпением ждет.