Хранитель Чёрной поляны

Именно над ним висел змей. Вчера я разглядывал его с пола, но сегодня мне нужно было подойти поближе, чтобы убедиться, что Домовой всё правильно сделал. Запрыгнув на стол, я подошёл к хвосту змея, аккуратно преодолевая завалы из материалов для технического и художественного творчества. Среди разноцветных лоскутков мне никак не удавалось найти перья. Я встал на задние лапы, а передними принялся методично перебирать разноцветные тряпочки.

– Вась, ты что там делаешь? – спросил меня Никита. Наверное, я всё-таки разбудил его. Мальчик смотрел на меня и хлопал ресницами.

Алёша тоже проснулся. Он выбрался из-под одеяла и снял меня со стола. Присев на кровать к брату, Лёшка откинул край одеяла и засунул меня под бок к Никите. Под одеялом было тепло и душно. Кит ухватил меня и прижал к животу.

«Ну и что теперь? Опять нелепые шуточки?» – я начал искать выход из этого дурацкого положения в прямом и переносном смысле. Я тыкался в разные стороны и лихорадочно соображал, следует ли мне отомстить агрессорам, посягнувшим на мою свободу или притвориться, что мне понравилась такая игра?

И тут Лёшка сам подсказал мне выход: он просунул пальцы под одеяло и начал ими слегка скрести по простыне. Я возликовал – вот такая игра по мне. Выпустив когти, я бросился на Лёшкины пальцы. Он успел отдёрнуть руку, но я был близок к успеху и притих, ожидая его второй попытки.

Никита слегка отпустил меня и залез под одеяло с головой. Ему тоже было интересно, чем дело кончится. Я был римским гладиатором, а он замершей на трибунах публикой. Наконец, на арене появились хищные пальцы Лёшки. Они шевелились очень осторожно, на самом краю видимости. Я решил подпустить их поближе, чтобы бить наверняка. Глаза мои сверкали в темноте, горя воинственным азартом. Пальцы продвинулись чуть глубже, и я прыгнул, выпустив все свои смертоносные когти. Теперь я достал врага, но вместо того, чтобы обратиться в бегство, Лёшка засунул под одеяло вторую руку. Его зловредные пальцы зашевелились, с другой стороны. Никита хихикнул. Он тоже начал потихоньку царапать пальцами по одеялу.

«Вот она – переменчивая любовь зрителей! Ну я вам ещё покажу, кто здесь звезда! Жаждете зрелищ? Готовьтесь к крови!» – я весь превратился в слух.

Тут Лёшка предпринял очередную атаку и попытался схватить меня за хвост. Это было ошибкой, так как я тут же вцепился в него зубами и когтями. Публика неистовствовала. Одеяло полетело прочь, Никита дрыгал ногами и смеялся, Лёшка прыгал по комнате на одной ноге и тряс оцарапанной рукой – победа моя! Я стоял на кровати и бил себя хвостом по бокам, как заправский тигр. Наконец, решив, что с меня довольно, я спрыгнул на пол и пошёл вон из комнаты. У лестницы обернулся. Лёшка стоял у кровати и, облизывая свои раны, задумчиво смотрел на меня.

«Может, зря я его так отделал? Бабушка будет недовольна» – подумал я, но всё равно считал, что был прав – он первый начал. Я лишь защищался.

Бабушка была очень недовольна, причём всеми нами. Она ворчала, что так никакой зелёнки не напасёшься, замазывая царапины Лёшке. Он активно сопротивлялся и утверждал, что это никакие не царапины, а так, пустяки и совсем не стоит их мазать. В общем вёл себя вполне достойно.

Закончив обрабатывать раны внука, бабушка напустилась на меня на меня. Я сидел смирно и смотрел на неё покаянными глазами. Эта тактика принесла результат – Марья Дмитриевна вернулась к плите, на которой жарила оладьи. Внуков она отправила с большой миской в огород собирать клубнику, а я забрался на подоконник, откуда мог наблюдать и за ней, и за ребятами в огороде.

Через пол часа мальчики вернулись и сели завтракать. Бабушка оторвала кусочек оладьи, обмакнула в сметану и дала мне. Я понял, что окончательно прощён и тоже подсел к столу. Никита, видя такое дело, принялся пересказывать бабе Мане детали нашего с Лёшкой сражения. Он делал это так артистично и так забавно показывал то меня, то Лёшку, что бабушка не выдержала и засмеялась. Между делом, она продолжала подкладывать мне под нос кусочки оладий и это меня вполне устраивало.

После завтрака мальчики сбегали к себе и принесли змея.

– Мы пойдём поиграем бабушка, ладно?

– Да идите уж, только не забудьте, что вам дед говорил вчера.

Я тоже направился к двери.

– Что, Васька, с нами пойдёшь? – спросил Никита, завязывая шнурки.

– Интересно, а змей выдержит, если Ваську к нему как парапланериста прикрепить? – спросил Лёшка.

Я замер. Бабушка всплеснула руками:

– Не думай даже. Мало тебе досталось? Васька – кот, живое существо. Ты же вроде большой, понимать уже должен.

– Да что ты, бабушка, я же пошутил! – ответил он. Но мне показалось, что никакая это не шутка, и я решил быть вдвойне осторожным.

Солнце поднялось уже высоко, и трава на лугу была сухая, но внизу у корней мои лапки всё ещё ощущали остатки ночной прохлады. Мы пошли к небольшому холмику, и Никита поднялся на него. Он держал змея, как учил его дедушка, а Лёшка потихоньку отходил, разматывая с катушки бечеву.