Хранитель детских и собачьих душ

Наконец ей удалось приподняться. Качаясь от слабости, напоминая больного паука, девушка поползла к выходу из подвала.

А ведь впереди еще ступеньки! Много ступенек. Ступенек, ведущих вверх.

Обессиленная и злая до чертиков, вампирша испустила крик отчаяния. Гулко прокатившись по пустому помещению и отскочив мячиком от стен, звук исчез, испарился в темноте. Стало вдруг холодно и страшно.

Руфь, в отличие от вампиров-патриархов, которые могли при неблагоприятных обстоятельствах впадать в спячку, превращаясь в высохшие мумии, не имела никаких шансов выжить. Преданная своим сородичем, она была обречена на гибель в вонючем подвале, обескровленная, раздавленная болью.

Внезапно краем глаза девушка уловила какое-то смутное движение. Вдоль стены тихо кралась крыса, с опаской поглядывая на Руфь. По-видимому, крик потревожил мохнатую тварь в ее норе, и она вылезла наверх посмотреть, в чем дело.

За все время своего существования под личиной вампира девушка научилась ничему не удивляться, принимая удары и подарки судьбы как должное. Вампирша поймала крысу в свои мысленные сети и усилием воли заставила подойти ближе, хотя тварь упиралась и отчаянно шипела, сопротивляясь. Но судьба ее уже была решена. Впившись в шею крыски, Руфь жадно поглощала ее жизнь, кровавыми каплями стекающую по рукам и подбородку, горячую, такую желанную…

Подкрепившись, Руфь обрела силы, чтобы встать. Пошатываясь, она выбралась из подвала в летние сумерки большого города. Заходящее солнце окрасило серые стены домов нежно-розовым. Людей на улице почти не было, лишь редкие прохожие неторопливо шли по своим делам, да воробьи купались в лужах.

– Милая девушка, вам плохо? – К ней подошел мужчина. – У вас на лице кровь!

Руфь и не заметила, что ее лицо исцарапано – крыса сопротивлялась смерти. Славно, должно быть, она сейчас выглядит – осунувшаяся, с синяками под глазами, платье все в крови, лицо исцарапано.

– Позвольте, я отведу вас в больницу, – мужчина заботливо взял Руфь под локоть.

«Постой, милый, мне бы только дотянуться до твоего горла», – подумала вампирша. И потеряла сознание.

* * *

Белый потолок. Запах камфары. Нега и шум в голове. Руфь очнулась и долго не могла понять, где она находится. Потом сообразила: в больнице.

Соседка по палате справа громко сопела и изредка всхлипывала во сне. Кровать слева была пуста, но не застелена, словно больной только что встал и вышел. Пора прогуляться, решила Руфь и встала с постели. Голова тут же закружилась, да так сильно, что девушка чуть не упала обратно, однако пересилила себя. Это слабость, это пройдет. А сейчас нужна пища. Любая. И желательно поскорее.

Выйдя из палаты, Руфь осторожно двинулась по коридору. Навстречу ей шли больные, куда-то спешили медсестры. И никто, похоже, не обращал внимания на худенькую девушку в больничной одежде, что было только кстати. Руфь двигалась как тяжелобольной человек, но ее глаза, цепкие, как у дикого зверя, замечали любую мелочь.

Пройдя ряд больничных палат, девушка увидела комнату с надписью «Ординаторская» и вошла, плотно закрыв за собою дверь. В комнате царил полумрак. Несколько пустых кушеток, стол, шкафы с лекарствами. На вешалке у входа висели халаты и белые шапочки, какие носят медсестры.

То что надо, подумала вампирша. Она выбрала белый халат, подходящий ей по размеру, и, не колеблясь ни минуты, надела его. На груди был приколот значок «С. Хауэлл, младшая сестра».

Искусство маскировки – необходимое условие выживания в мире вампиров, да и только ли вампиров? Все мы играем в этом мире определенные роли, и от того, насколько хорошо мы играем, зависит наша уверенность в завтрашнем дне.

Сестра Хауэлл шла по коридору твердой походкой женщины, у которой уйма дел, и она намерена немедленно с ними разобраться.

Двадцать семь шагов до ближайшего лифта – ее слегка тошнило от едва сдерживаемого возбуждения, но она терпела. Четыре этажа вниз – подвал. Все внутри нее пело, пело: я жива, я контролирую ситуацию!

В подвале (опять подвал, горько усмехнулась Руфь) желтый линолеум, притушенный свет люминесцентных ламп, холод – отлично работают кондиционеры. Множество лабораторий за стальными одинаковыми дверями. Руфь подошла к ближайшей двери и рванула ручку на себя – ее вел инстинкт, безошибочный инстинкт дикого зверя, почуявшего добычу.

Дверь с трудом подалась, Руфь вошла, и белоглазый рыбообразный сморчок в мятом халате близоруко уставился на нее сквозь толстые линзы очков.

– Я должна забрать анализы, – сказала Руфь/Хауэлл. – Профессор требует срочно анализы крови всех больных, поступивших к нам за последние двое суток.

Ее тон был приказом, не оставляющим ни минуты для сомнений или раздумий. Если он что-то заподозрит, я убью его. Но белоглазый повиновался немедленно, распахнул шкаф-холодильник и вытащил оттуда два штатива с пробирками, в которых чернела кровь. Да, да, да.

Когда Руфь вышла из лаборатории – Рыбий Глаз услужливо придержал дверь, – ей отчаянно захотелось сесть на пол и выпить всю кровь тут же, не сходя с места. Но нельзя!