Хранитель детских и собачьих душ

Все это не осталось без внимания мистера Лаки. Одноногая нянька, опершись на ружье в качестве костыля, спешила к своему чаду. Ребекка, прижав дитя к себе, бросилась бежать прочь от лачуги, но ее ноги вязли в податливой почве – Патрик был тяжелехонек! – она знала, что долго ей не продержаться. Старик выкарабкался наконец из окна и бросился вдогонку, размахивая над головой острым мачете, как заправский разбойник с большой дороги. Позади него переваливалась по траве, как каракатица, обезображенная Вивиана: глаза ее смотрели по разные стороны, и потому ее шатало то вправо, то влево, но она чуяла Вернона Лаки и жаждала поквитаться; пока еще в ее теле, пусть изуродованном, оставалось достаточно воли для новой схватки.

Так они бежали: впереди летела девочка с ребенком на руках, потом ковылял Вернон, сзади поспешал Соломон и шлепала Вивиана.

Ленни медленно, как обожравшийся кот, съехал с крыши и упал на терраску; его неудержимо рвало сухим зловонным кашлем, и несколько минут он простоял на четвереньках, трясясь в ознобе панического ужаса. Он помнил, что в доме есть ружье – его ружье, – а в ружье остался еще патрон. Вот все, что его сейчас заботило. Непослушные пальцы цепляли за окно, он попытался подтянуть свое тело вверх и не смог. Но Добсон попытался снова. И еще раз. Потому что сил обходить дом у него просто не было. Очутившись внутри, он схватил ружье и, прижав к груди, разрыдался. Сел в углу, направив дуло на дверь. Бежать некуда – знал он. В таком состоянии ему не уйти далеко.

Бекки не могла видеть то, что делается у нее под ногами; она была сосредоточена на своем дыхании и на том, чтобы держаться ровно. Малыш ерзал у нее на руках и цеплялся ручонками за волосы – маленькая мартышка! Ямы с водой, скрытые бурой растительностью, почти не отличались от обычной почвы; Бекки угодила ногой в одну из них и упала, даже не успев понять, что, собственно, случилось. Патрик кувыркнулся через голову и запищал. Пока девочка силилась освободиться и встать, зомби настиг ее и, ухватив за плечо, развернул к себе лицом. Этого момента ей не забыть никогда в жизни.

Губы ее пытались пошевелиться, она собиралась вымолвить: «Повинуйся мне! Я твоя хозяйка!», но не способна была произнести ни слова.

Полуистлевшая вещь смотрела на нее глазами, полными ненависти. Запах стоял такой сильный, словно она очутилась в конюшне и лежит, уткнувшись лицом в кожаные седла. Вот медленно, как во сне, поднимается искореженная рука с дырой в ладони, пальцы, кое-где обнажившиеся до костей, скрючены в щепоть… Бекки еще успевает подумать: схватит ли монстр ее за горло, сдавливая в смертельные тиски, или направит удар в лицо, сворачивая голову, как цветок обламывают на стебельке.

Соломон подоспел вовремя. Он рубанул с маху, и рука зомби упала на песок, обнажившаяся бледно– серая кость торчала из локтевого сустава. Вернон немедленно обернулся и отбросил старика назад, так что тот кубарем покатился, отлетев далеко, и ударился головой – мачете звякнуло о камень. А Вернон встретился с новым противником – Вивианой. Чудовища устремились друг к другу, и кухарка вцепилась длинными пальцами в лицо Вернону. Лишившись руки и ноги, он все же оставался сильным бойцом и не собирался отступать. Его рука схватила старуху за волосы и тянула вниз; ее пальцы ворочались в его глазницах и разрывали лицевые мышцы.

Они упали на землю. Они шипели, ерзая в траве, перекатывались, брызгали черной кровью и клочьями мяса. Девочка не двигалась с места, пораженная кошмарным зрелищем. Чудовища уже лишились всякого сходства с людьми: у Вернона больше не было глаз, а лицо напоминало одну из масок вуду, но сколько зла исходило от этой оскаленной маски! Вивиана рвала его горло, его рука впилась ей в живот, и ярко-розовые кишки прыгали тут же на земле, как сытые толстые змеи.

Ком плоти, ком злобы, ком ненависти барахтался, сотрясался, перекатывался с боку на бок. Бекки подползла к Соломону и подобрала мачете, – а Соломон сидел в нескольких шагах, скорчившись, обхватив руками седую голову и что-то напевал вполголоса – девочка, хоть и не могла разобрать ни слова, подумала, что он успокаивает сам себя. Он ведь всего лишь старик – можно ли ожидать многого от старика! Смертоносный клинок оказался довольно тяжелым, но она была уверена, что справится. Подойдя вплотную к намертво вцепившимся тварям, она принялась наносить методичные, размашистые удары, вкладывая в них все свои силы.

Копошащиеся под ее ногами твари не обращали на увечья никакого внимания; казалось, они срослись друг с другом. После очередного ловкого удара у Вернона отлетела голова. Девочка разрубила ее пополам, как капусту, и, поддев на кончик острия, швырнула далеко в камыши. Искромсанное туловище сочилось мутной жижей, подергивалось, издавая тошнотворные чавкающие звуки. Когда создания, простершиеся в грязи, превратились в груду багрового мяса, Бекки выпустила из рук мачете и села на землю, чтобы отдышаться.

– Все кончено? – спросил за ее спиной старик.

Бекки кивнула, не раскрывая рта.