Хранитель памяти

С этими словами он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, и, уловив этот знакомый запах, неповторимый запах Глена, она почувствовала, как у нее защемило сердце. Когда он отстранился и попрощался, Зои проводила его взглядом. После того как он ушел, Зои мельком просмотрела бракоразводные документы. На последней странице она увидела приклеенную сверху записку, написанную от руки:

Зои, подпиши бумаги, и это станет официальным началом новой жизни. Пришло время, но знай, я всегда буду любить тебя. Глен, xx

Слезы, так долго сдерживаемые, теперь текли по лицу, когда она думала о бывшем муже и о том, что он пережил после ее ухода. Она думала о Бене на больничной койке, о его пути к выздоровлению. О Саре и Майлзе в начале чего-то совершенно особенного. Она думала о Ребекке, готовой к прощанию с жизнью. Перемены, хорошие или плохие, были неизбежны. Взглянув на бумаги, она увидела место, оставленное для ее подписи, и провела по нему пальцем. Ее демоны как будто угомонились, и, возможно, этого было достаточно, чтобы она могла начать все сначала.

Глава 40

Несмотря на то, что все четыре дня после ее встречи с Гленом не прекращались дожди, Зои, к своему удивлению, смотрела на жизнь с большей надеждой.

Помогало то, что Бен, казалось, шел на поправку. Он начал приставать к врачам с вопросами, и Зои восприняла это как хороший признак.

Она пообещала ему и Кэндис, что навестит его после своей смены. Бедняжка Кэндис взяла на себя огромную ответственность: ухаживала за ним, днями просиживала у его постели. Ей было нелегко справляться как с физическим, так и с эмоциональным напряжением. И хотя Бен уверял, что его сестра умеет раскладывать все по полочкам, Зои видела, что Кэндис измотана и надолго ее не хватит.

Переодевшись в комнате для персонала, Зои занялась планированием предстоящего дня. Она твердо решила сменить тактику и более настойчиво предложить свою помощь, когда Бена выпишут.

– О чем так глубоко задумалась? – прогремел хриплый голос.

– Майлз, привет, – просияла она. – Как дела?

– Порядок, – ответил он, потирая подбородок и словно удивляясь тому, что бороды по-прежнему нет. – Ночка выдалась та еще. Мне бы добраться до койки.

Зои нахмурилась.

– Есть что-то, что мне нужно знать?

Скинув кроссовки, Майлз на мгновение задумался.

– Мистер Хеншолл скончался. Ну, тот старик с Альцгеймером. И эта новенькая, Ребекка, вот-вот отправится следом.

При этой новости Зои сникла.

– О нет. Как она?

Майлз поморщился.

– Неважно. Если честно, не знаю, сколько еще ей осталось. Вскоре после полуночи она провела тяжелые пару часов. Сейчас она под кайфом от морфия.

– Она все еще настаивала, что никого не хочет видеть?

– Именно. – Майлз подавил зевок и полез в свой шкафчик за курткой. – Не знаю, удастся ли тебе сотворить магию, когда она проснется. Боюсь, может быть слишком поздно.

– Думаю, есть только один способ выяснить это.

Попрощавшись с Майлзом, Зои направилась к комнате Ребекки и, подойдя ближе, услышала чьи-то тихие стоны. Она осторожно толкнула дверь и застала Ребекку в слезах. Сердце сжалось от сочувствия к ней, когда Зои подошла к ее кровати.

– Как ты?

– Х-х-хорошо, – прошептала женщина.

– Тебе больно?

– Не больше, чем обычно.

Зои внимательно посмотрела на женщину. Ее глаза покраснели и опухли от слез, из-за чего бледная кожа казалась еще более тонкой и полупрозрачной. Зои взяла ее за руку, сразу замечая, какая она холодная.

– Что я могу для тебя сделать? – осторожно спросила Зои.

Услышав вопрос, Ребекка закрыла глаза, как будто усилие, связанное с необходимостью ответить, могло сломить ее. На мгновение Зои подумала, не скончалась ли она, но хриплое поверхностное дыхание подсказывало, что Ребекка все еще держится.

– Моя мама, – прохрипела она. – Я хочу видеть маму.

Зои сразу же вспомнила список имен, который Ребекка передала ей по прибытии.

– Ты хочешь, чтобы я позвонила ей?

– Да, – прошептала Ребекка, теперь явно из последних сил.

– Хорошо, я позвоню ей сейчас же. – Зои накрыла ладонью руку Ребекки, чтобы женщина знала, что она не одна.

– Она может не прийти, – прохрипела Ребекка, ее глаза наполнились новой порцией слез. – В последний раз мы сказали друг другу… много чего… не очень приятного.

Зои сжала ее руку.

– Ты отдыхай и не беспокойся об этом. Все мы порой говорим своим близким то, чего на самом деле не имеем в виду.

– Но я не разговаривала с мамой десять лет, – выговорила Ребекка с внезапным приливом энергии. – Она не знает, что я больна.

Зои на мгновение задумалась.

– Она твоя мама, она любит тебя. Все, чего она захочет, это быть рядом с тобой.

– Может, и нет, – Ребекка всхлипнула, как ребенок, который расшиб коленку, упав на детской площадке.

– Ребекка, я тоже мама, – мягко порговорила Зои, – и могу заверить тебя, что, если бы ты была моим ребенком, никакие твои грубые слова не помешали бы мне быть рядом с тобой. Позволь мне позвонить ей.