Хранитель пчел из Алеппо

– Знаешь, иногда я вспоминаю, насколько красивая моя страна – Индийский океан, искрящийся лазурью, он похож на рай. А еще золотистый песок и пляж, скалы и дома, похожие на белые дворцы. В городе множество кафе и магазинов. Но жить там невозможно. – Анжелика впервые посмотрела мне в глаза. – Я не могу вернуться, потому что в Сомали нет движения вперед, там все застыть. Здесь же есть куда двигаться вперед.

– Есть ли? Ты же говорила, что нет.

Немного подумав, Анжелика сказала:

– Я так считала.

Женщина замолчала, после чего произнесла:

– Я хочу найти работу, но никто меня не берет. С английским здесь сложно. Людям я не нравиться. Даже греки не могут найти работу. Они продавать салфетки на улице. Сколько салфеток нужно людям? Может, это город плача?

Анжелика засмеялась, и я вспомнил смех, который слышал через окно в школе.

На следующее утро Анжелика ушла, и Афра взялась за новую картину. Она села, скрестив ноги, на одеяле и стала рисовать обеими руками. В правой держала карандаш, а кончиками пальцев левой следила за штрихами, которые оставляла на листе. Понемногу проступала картина, напоминая место из сна, где пустыня встречалась с городом, линии и формы искажались, смешивались цвета, но линии наполнялись светом и жизнью, отражая душу Афры.

– Это для Анжелики, – сказала жена.

Закончив, она попросила положить рисунок под одеяло, чтобы он не улетел.

Мы прошли до Центра Надежды. Я оставил там Афру, а сам поспешил на площадь, надеясь увидеть вчерашнего мужчину. Сел на ту же скамью, поджидая его. Прошел торговец с четками, направляясь к метро. Он махнул мне в знак приветствия.

– Нашли Элпидос?

– Думаю, да, спасибо.

– «Элпида» означает «надежда», – снова сказал он, как и в прошлый раз, и бросил кусок черствого хлеба псу, но тот не пошевелился.

Через час я увидел нужного мне человека – он стоял возле статуи на площади в компании парней и девушек. Они курили и смеялись, среди них я заметил двух работниц НПО в зеленых футболках и с рюкзаками. Я подождал, пока большая часть группы не рассеялась. Тогда парень присел на невысокое ограждение. Открыл блокнот и что-то записывал. Выглядел он спокойнее, чем вчера.

Я пересел к нему поближе. Мужчина долго строчил, но потом поднял голову и увидел, кто сидит рядом.

– Могу я спросить вас кое о чем? – сказал я.

– Конечно, – ответил он, не отрываясь от своего занятия.

– Я хочу найти проводника через границу. Не могли бы вы мне помочь? Похоже, именно к такому человеку вчера направлялась та пара.

Мужчина закрыл блокнот и повернулся ко мне, сменив позу.

– Вы очень наблюдательны, – улыбнулся он.

– Значит, я прав? Вы мне поможете?

– Лучшие живут в школе, – сказал он. – Могу вас познакомить. Куда вы хотите уехать?

– В Англию.

Он, как и прочие, засмеялся.

– С ума сошли? Или вы богач? Туда попасть дороже всего и сложнее.

– Почему так дорого? – спросил я.

– Потому что сложно. Люди считают, что там они будут в большей безопасности, что им помогут, как только дадут убежище.

Я тут же подумал о деньгах в своем рюкзаке. Прознай о них кто-то – и меня бы убили.

– Меня зовут Барам, – представился парень, протягивая руку. – Вы серьезно хотите этого?

– Да.

– Значит, мне устроить встречу?

– Определенно.

Он достал из рюкзака телефон и отошел на несколько метров. Переговорив с кем-то, вернулся:

– Сколько человек?

– Двое.

– Вы сможете подойти завтра в час дня к кофейне на Ахарноне?

Я кивнул, но мне стало нехорошо. Футболка пропиталась потом.

Барам спрятал телефон в рюкзак и сел рядом со мной.

– Я встречу вас в двенадцать сорок пять и отведу в кафе. Принесите с собой паспорта и, пожалуйста, не опаздывайте – он этого не любит.

– Мне взять деньги?

– Пока нет.

Той ночью место близнецов и их зонт заняли две женщины с охапкой сумок. Я хотел остановить новоприбывших, не давая им сесть и занять место, когда вдруг понял, что братья, может, и не вернутся вовсе. Я ждал, когда они появятся, снова сядут на одеяла, смеясь, толкаясь, играя в телефон. К моему удивлению, женщины вовсе не выглядели встревоженными: они осматривались с некоторым удовлетворением, будто приехали из места похуже. Разувшись, они ступили на одеяло и где-то через полчаса, сделав несколько телефонных звонков и съев по яблоку, стали плести что-то из разноцветных ниток. Сели напротив друг друга: одна принялась за работу, вторая держала концы.

Несколько мужчин смеялись, играя в карты. Затем они запели на урду, вплетая арабские слова. Подул теплый ветер, принеся с собой аромат специй, затрещал костер, люди готовили ужин. Марсово поле стало для людей новым домом: рядом с одеялами и палатками выстроились ботинки, на деревьях висела одежда, кругом играли в карты или на инструментах, пели, и, хотя в этом мне следовало искать утешение, я задыхался, глядя на сверкающие осколки старой жизни. Я прижал рюкзак к груди. Деньги были нашим единственным спасением, на следующей неделе нам предстояло встретиться с проводником. Я не мог уснуть. Всю ночь сидел рядом с Афрой, не смыкая глаз: слушал звуки леса, наблюдал, как восходит солнце, окрашивая листья в золото.