Хранитель времени

До того как рассказать об Олеге, хотелось бы коснуться другой истории. Прямой связи между ними как будто нет, но все же… Словом, дело было так: в поезд, идущий на юг, села женщина, решившая провести отпуск у моря.

Провожали ее муж, друзья, все весело простились, поезд наконец тронулся, и путешественница, облегченно вздохнув, с удовольствием уселась на свое место. Вошла проводница, чтобы забрать у нее билет. И тут, открыв сумочку, женщина обнаружила, что билет и все деньги она оставила дома.

Ближайшая остановка поезда была в пятидесяти километрах от города, где жила незадачливая пассажирка. Что говорить, перед дорогой положено проверить, не позабыто ли самое необходимое, — это знает каждый. Но давайте вместо бесполезных уже упреков подумаем о положении человека, которому приходится выйти вечером из поезда на маленькой станции и остаться там без денег, без документов, на изрядном расстоянии от своего дома.

В купе женщина ехала не одна, и негодующий монолог проводницы слышали все. Тем не менее соседи не поинтересовались судьбой пассажирки, которая выходила из поезда, не предложили помочь, не спросили, есть ли у нее хоть мелкие монеты, чтобы позвонить со станции домой. Так, провожаемая осуждающими взглядами или сдерживаемыми улыбками, она вышла из вагона, а поезд отправился дальше.

Присев на пустынную станционную скамейку, женщина всплакнула. Обида на дорожных спутников, оказавшихся равнодушными к ее участи, была так сильна, что заглушила даже мысль о том, что же делать дальше. Утерев слезы, она медленно двинулась по узкой улочке, таща чемоданы; на чужих окнах стояли цветы, где-то пело радио, в коляске спал ребенок, на крыльце умывалась кошка… Чужая жизнь дышала вокруг, а женщина все шла с опостылевшими ей чемоданами, не решаясь постучать в дверь: при одной мысли о том, что она может столкнуться с тем же равнодушием, какое встретила в купе поезда, ее охватывало уныние.

Так добрела она до поселка, где была расположена воинская часть.

Усталая, красная, в запыленных босоножках, с растрепанными ветром волосами, она, в отчаянии махнув рукой, решилась обратиться к командиру части. Слушая ее рассказ, командир в самом драматическом, как ей казалось, месте тоже еле сдержал улыбку, но почему-то она совсем не обиделась и неожиданно улыбнулась сама. Короче говоря, вскоре женщина уже сидела в машине, на которой командир отправил ее в город. И только дома, в третий раз пересказывая все, что с ней произошло, она вспомнила, что даже не спросила имени позаботившегося о ней офицера, и, к удивлению домашних, стукнула кулаком по столу и закричала:

— Никогда себе этого не прощу!

Выслушав рассказ о злоключениях путешественницы, я так ими прониклась, что тоже стала восторгаться поступком офицера и даже назвала его рыцарским. Поостыв, я поняла, что восторгаться, в сущности, нечем: офицер, воспитанный в традициях нашей армии, иначе поступить не мог. Размышления требует другое — поступок дорожных спутников женщины.

Как известно, добрых людей все же больше, чем равнодушных, но будем осторожны в применении высоких слов, речь идет даже не о доброте, а о качестве повседневном, на восхваления не претендующем, — о простой отзывчивости. Но есть у отзывчивости особое свойство: она требует от человека активного действия, и уклониться от него значит поддаться лености души. А подобная леность разъедает душу словно ржавчина. Сам не заметишь, как пристроишься к мерзко-успокоительной формуле: «Что мне, больше всех надо?»

Не знаю, чем успокаивали свою совесть попутчики женщины, скажу только, что если придется им испытать обращенное к ним самим действие этой формулы, то, быть может, припомнят они случай в поезде, а заодно поймут, как важно в жизни простое человеческое качество, называемое отзывчивостью…

И тут хочу я перейти наконец к рассказу об Олеге, ибо первый, кого я вспомнила, выслушав эту историю, был именно он, неизвестный Олег.

Началось все с того, что в Москве заблудилась старушка.

От своего дома она отошла недалеко, да и в Москве прожила больше сорока лет, но квартал, куда она попала, застроили новыми многоэтажными домами, все казалось ей незнакомым, и к тому же она позабыла, как называется улица, на которой жила сама. Улицу эту переименовали, а новое название женщина, по старости лет, никак не могла вспомнить.

У московских пешеходов бывает особенность: многие из них расскажут вам с точностью, как пройти к магазину «Синтетика» или «Подарки», но иногда не знают улицы, находящейся за углом. Встречаются и такие, что с беспечной готовностью укажут дорогу, хотя потом выяснится, что идти надо было в другую сторону. А если к тому же человек называет московскую улицу так, как звалась она когда-то… Словом, старая женщина уже выбилась из сил, когда возле нее остановился ничем не примечательный паренек.

Он терпеливо выслушал ее и, допытавшись до примет улицы, где она живет, благополучно доставил старушку домой.

Отдышавшись, она позвонила по телефону Марусе — так называла она подругу, которой было почти столько же лет, сколько ей.