Хребты Безумия

О том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи, а потому я зажег свечу, отворил дверь и вышел на галерею, ведущую к моему кабинету. Ниггер шел за мной по пятам. Однако, прежде чем мы достигли каменной лестницы, он кинулся вперед меня, сбежал по лестничному маршу и исчез с глаз. Спустившись вслед за ним, я услышал звуки, доносившиеся из просторного холла, — звуки, происхождение которых угадывалось безошибочно. Обшитые дубовыми панелями стены, казалось, кишели крысами, а Ниггер носился вдоль них с яростью охотника, обманутого ускользающей добычей. Я включил свет, но на сей раз шум не прекратился. Крысы продолжали свое буйство, несясь куда-то с такой отчетливой стремительностью, что я наконец смог угадать направление их бега. Эти твари, в своем, по-видимому, неисчислимом количестве, были вовлечены в мощнейший поток, низвергающийся с невообразимой высоты в некую бездну под нами — мыслимую или немыслимую.

Тут я услышал шаги в коридоре, и в следующий момент двое слуг распахнули массивную дверь. Они обходили дом, пытаясь обнаружить источник беспокойства, охватившего всю кошачью братию, которая вдруг стремительно ринулась вниз по всем маршам лестницы и собралась воющей стаей перед закрытой дверью в подвал. Я спросил слуг, слышали ли они крысиную возню, но они ответили отрицательно. Когда же я вернулся в зал, желая привлечь их внимание к шуму за дубовыми панелями, то обнаружил с изумлением, что все прекратилось. Втроем мы спустились к запертой двери в подземелье, но увидели, что и коты уже ретировались. Я решил попозже обследовать это загадочное место, но сейчас ограничился только тем, что обошел расставленные повсюду ловушки. Все они захлопнулись, не поймав никого. Удовлетворившись тем, что никто, за исключением котов и меня самого, не слышал крысиной возни, я просидел до утра в кабинете в глубоком раздумье, стараясь припомнить во всех подробностях легенды о доме, в котором поселился.

Перед полуднем я немного поспал, откинувшись на спинку удобного мягкого кресла, которое не относилось к числу предметов, призванных сохранить средневековый дух замка. Потом я позвонил капитану Норрису, и вскоре он явился, чтобы помочь мне обследовать подвалы. Абсолютно ничего подозрительного мы там не обнаружили, хотя и не смогли подавить невольного трепета, когда поняли, что каменные перекрытия подземелья были выложены руками древних римлян. Каждый низкий арочный свод и каждая опора оказались именно римскими — не примитивно романскими в духе англосаксонских построек раннего Средневековья, но строго классическими, в гармоническом стиле времен цезарей; стены же действительно изобиловали надписями, давно знакомыми любителям древности, которые не раз уже обследовали это здание — там были, к примеру, такие буквосочетания, как «P.GETAE.PROP… TEMP…DONA…» и «L.PRAEC… VS… PONTIFI… ATYS…»

Упоминание об Аттисе[50] заставило меня вздрогнуть, так как в свое время я читал Катулла и узнал от него кое-что об ужасных ритуалах в честь этого восточного божества, поклонение которому было столь тесно переплетено с культом Кибелы. Мы с Норрисом при свете фонарей пытались истолковать себе более ясно эти странные полустершиеся знаки на каменных глыбах неправильной четырехугольной формы, используемых обычно в качестве алтарей, но нисколько не преуспели в этом. Мы вспомнили, что один из камней, очертаниями своими схожий с лучащимся солнцем, был определен учеными как предмет отнюдь не древнеримского происхождения; предполагалось, что алтари эти были унаследованы жрецами Рима от еще более древнего храма, стоявшего здесь с незапамятных времен и имевшего, возможно, местное происхождение. На иных глыбах еще виднелись застарелые коричневые пятна, немало смутившие меня. Самая массивная из них, водруженная посреди подземелья, сохранила на поверхности следы огня, связанные, очевидно, с совершавшимися здесь сожжениями жертв.

Таковы были достопримечательности подземелья, перед входом в которое завывали коты и в котором мы с Норрисом в конце концов решили провести ночь. Слугам было велено выкинуть из головы все ночные выходки кошачьего племени и снести вниз кушетки; с собой мы взяли только Ниггера — и как возможного помощника, и просто ради компании. Массивную дубовую дверь — подделку под старину с прорезями для вентиляции — мы решили держать крепко запертой и, завершив все приготовления, с зажженными фонарями стали ждать дальнейших событий.