Хрен знат 2

Врать не задумываясь я уже умел, как никто. Успел убедиться, что в среде пацанов это делать труднее всего. Особенно, если их много. Ссылка на конкретного человека чаще всего не прокатывает. Всегда получается, что это чей-то знакомый, одноклассник, сосед. В общем, что-то в придуманной версии обязательно не срастается. А прослыть брехуном в таком коллективе — всё равно что украсть.

Помощь пришла откуда не ждал. Желудок издал булькающий звук, долгий и тонкий.

— Вот гадство! — поморщился я. — Уже и поговорить не даёт!

К долгой искусственной паузе отнеслись с пониманием. Только я все равно знал, что так просто от меня не отстанут. Вопрос «кто научил» интересовал всех. Вытрясут в мельчайших подробностях. И я их обществу предоставил.

Вернувшись, долго рассказывал, как прошлой весной объелся зелёных яблок, как ночью болел низ живота, и было так плохо, что меня отвезли в больницу с подозрением на аппендицит. (Именно «с подозрением», могут потребовать шов показать).

«Это тебя в гнойную хирургию» прозвучало как «принято» и как подсказка. Уж где-где, а там в одноэтажном флигеле мне с этим хроническим тромбофлебитом вдоволь довелось полежать. Помню как дом родной.

Танцуя от места привязки, я несколькими штрихами нарисовал палату с примерно такими же нравами как у нас:

— Тоже мода была, авоськи вязать.

— А научил кто?

— Сашка показал, как делаются ручки. Деревяшка такая… с двумя гвоздиками…

— Да знаем мы, — перебил Чапа. — Что за Сашка, фамилия у него как?

— Мне-то откуда знать? — контратаковал я. — В метрики не заглядывал. Я и твою-то фамилию ни разу не слышал. Сашка как Сашка. На полголовы ниже меня, отзывался на прозвище Мася. А когда его на операцию увезли, другой Сашка мне показал, как надо сетку вязать. Его Сасиком звали. Он ещё младше.

— Их что, двое было?

— Кого?

— Сашек.

— Вместе со мной четверо.

— Не, так не бывает, — отозвался Дядюра, — четверо слишком много. У вас там…

— Почему не бывает? — бывает, — перебил его Серёга Орлов. — Мы в прошлом году собрали команду на городской «Кожаный мяч»: десять Сань и я на воротах.

— То у вас, то у нас, — ровным тоном продолжил Дядюра. — Давайте считать: в палате семь человек, а Сашка всего один.

— Двое, — поправил Чапа, — меня тоже Сашкой зовут. — Не о том спор, пацаны. Дайте ему иголку и плашку. Пускай показывает, чему научили, а мы поглядим, что и как.

Запасных инструментов ни у кого не нашлось. Отдуваться за всех выпало Ваньке. Он всего два рядка провязал. Если что-то не так, отрезать не жалко.

Ладно, договорились.

Сел я на его койку и взялся за дело, стараясь в мельчайших подробностях копировать движения Чапы. Так же как он иголку держу и указательным пальцем левой руки узел придерживаю.

Рядочек прошёл, другой. А он, как ни странно, этой фишки не замечает. Первым врубился Дядюра:

— Гля, — говорит, — Чапа, а ведь этот пацан вяжет точно так же как ты! Учитель, наверное, у него из этой палаты.

А у того рожа сияет! Каждому человеку приятно, когда его мастерство возвращается бумерангом чтоб передать спасибо от бывшего ученика.

Допоздна мне мозг выносил: что за Сашка, да как выглядел. Уже, было дело, стал засыпать, а Чапа:

— Слушай, а не были у него волосы выстрижены вот тут, на макушке?

Когда же ты, думаю, падла, угомонишься? А сам говорю:

— Нет. Он вообще был подстрижен налысо и, по-моему, даже под бритву.

— Ну, тогда точно он!

* * *

Вот так, незаметно, пролетели суббота и воскресенье, а на следующий день после завтрака за Чапой пришла машина. Я был в это время на улице. Видел, как его выводили под руки два пожилых санитара.

— Гля, — сказал про него Сасик Погребняков, — как пьяный!

С какого-то хрена они с атаманом решили меня навестить «со сранья».

— Чё это с пацаном? — мрачно спросил Валерка, уступая дорогу медицинской «таблетке».

— Болеет, — пояснил я. — Мучается ногами.

— А-а-а, — протянул он. — Нам бы вчера хоть такого. Был бы не хуже Псяни.

Сасик понимающе захихикал.

Псяней дразнили Мишаню, младшего братика Лёхи Звягинцева (того что носил корсет и кличку Горбатый), мелкого розовощёкого толстяка, который ещё не умел даже прыгать с места. В нынешнем сентябре только-только пойдёт в школу.

— Ну чё там? Как сыгранули? — спохватился я, только что вспомнивший про вчерашний матч вызова, хоть уже понимал, что судя по реплике атамана, сыгранули неважно.

Сашка повернулся ко мне, Валерка взмахнул рукой, и братья запели на мотив «Марша кубинских революционеров»:

— Просрали, тарада-да-та-там-парам!

Эту песню ежедневно передавали по радио. Поскольку слова были на испанском, мы долго и безуспешно пытались извлечь из неё практический толк. Потом атаман сообразил, что если в начале каждой строфы вставлять слово «просрали», получится очень даже неплохая дразнилка.

С последним «парам» Валерка добавил речитативом:

— Позорно просрали! 10 — 4 на ихнюю корысть. Три банки я закатил, да Сасик одну с пеналя…

Чапу уже привезли из процедурного кабинета, я вспомнил, откуда в его лексиконе появилось словечко «на корысть», а он всё рассказывал о перипетиях игры. Выходило, что если б не Псяня, наша команда могла бы потрепыхаться: