Христианская психология в контексте научного мировоззрения

Не посетуйте на столь длинный пересказ, но для понимания важны не просто чьи-то отдельно взятые слова, а обязательно и их контекст, ситуация в целом. Со времени этого разговора политических эмигрантов в женевском кафе прошло сто с лишним лет, но деятельность Ленина (жизнь которого «получила заряд», была в юности «перепахана» романом Чернышевского и, косвенно, образом мысли Сеченова — как прототипа героя романа) полностью не ушла в архив истории, ее плоды пожинаются до сих пор, а материальные знаки маячат повсюду в виде памятников, бюстов, названий площадей, поселков, улиц, станций железной дороги, метро и т. п. В самом сердце столицы, под стенами Кремля, стоит мраморный Мавзолей с мумией «вождя мирового пролетариата» и поклонника романа Чернышевского, из центра Москвы по Ленинградскому проспекту, переходящему в Ленинградское шоссе, вы едете на машине (можно и на поезде с Ленинградского вокзала) в город Санкт-Петербург, странным образом затесавшийся в середину Ленинградской области…

Да если бы дело ограничивалось только нынешней топонимикой, вполне отражающей понятийный сумбур в головах современников (вроде столичной площади Ильича с вытекающей прямо из нее улицей Сергия Радонежского). Но в политической и общественной жизни нынешней постсоветской России наследники, последователи и поклонники дела «Ильича» (и Сталина, и Молотова, и Дзержинского, и всей этой камарильи) составляют на сегодня вторую (!) по численности парламентскую партию, которая (без всякой оглядки на кровавое прошлое), как и ее предшественница, называется коммунистической, хотя всем известно (по крайней мере — должно бы быть известно), что коммунизм наяву (а не в «снах Веры Павловны») обернулся трагедией миллионов людей, депортацией целых народов, последовательным уничтожением целых сословий русского общества — дворянства, крестьянства, духовенства, купечества, цвета русской интеллигенции. Говорить в этом плане, что Советское государство было правопреемником Русского, — примерно то же, что считать Турцию со столицей в Стамбуле преемницей Византии со столицей в Константинополе.

Нынешнюю Россию не только именуют «постсоветской», но она слишком во многом и остается внутренне таковой, словно не осознающей своего столькими жертвами купленного освобождения из коммунистического плена и все порывающейся вернуться обратно. Если же говорить с позиции психологии, то главным следствием «погромного века» стал «человек советский» (или — более обобщенно — «красный человек»), чьи укорененные черты (нетерпимость, подозрительность, постоянный поиск врагов, группоцентризм, переходящий в вождизм и прочее) проявляются и сегодня. Зрение (мировоззрение) постсоветского человека во многом остается по-прежнему искаженным за счет вбитых в сознание и уже в подсознание реакций, штампов и идеологем, что обнаруживает себя в самых разных сферах — от политических до церковных (недавно я слышал призыв ввести государственную «диктатуру православия» по образцу ленинско-сталинской «диктатуры пролетариата». Опять же если брать истоки и суть — отзвук темы «Легенды о Великом инквизиторе» из «Братьев Карамазовых»).

Надо ли говорить, насколько это далеко от христианского угла зрения. Взять хотя бы неутомимый (лучше сказать неутолимый) поиск врагов, заговоров, нахождение источника зла исключительно в других людях, народах, нациях, странах, сословьях и — как неизбежное следствие — жестокая борьба с ними, вплоть до целей и средств их полного и окончательного уничтожения. Однако — о чем в споре с первыми идеологами социализма говорил еще Ф.М. Достоевский — зло залегает в человеке значительно глубже, чем полагали эти идеологи. Речь должна идти об изначальном поражении «первородным грехом», о душе как поле борьбы Бога с дьяволом. «Первородный грех, — пишет протоиерей Александр Шаргунов, — напоминает вам, что зло не есть нечто внешнее по отношению к человеку… Зло уже здесь, в глубине нас самих, а не только в других. Зло в подлинном первоначальном значении — прежде всего в нас, а не в общественных условиях. Христос заповедует нам начать с уничтожения зла в нас самих, а не с того, чтобы убивать тех, кого мы считаем так или иначе злыми… Зло, разумеется, присутствует в мире. Оно может воплощаться через другого, но оно также — неискоренимо — во мне самом… Бессознательное отвержение первородного греха — во всех бунтах, революциях, в коммунистической революции Маркса — Энгельса, в мессианском фанатизме Гитлера… Почему никто никогда не сказал, почему не хотят понять, что умерщвление миллионов людей в гулагах и освенцимах совершается по причине отвержения догмата о первородном грехе?»[343]