Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века

Изготовление архиерейского облачения иногда заменялось выдачей денег: «В прошлых 158-м, 159-м и в 160-м годех приезжали турской земли города Кесария Никольского монастыря митрополит Захария. На ризы со всею службою дано денгами 30 рублев, турской земли города Ларса Георгиевского монастыря епископу Иоасафу на ризы со всею службою – 35 рублев, города Кастория Успенского монастыря епископу Киприану на ризы со всею службою – 35 рублев»[341]. Определенная сумма жаловалась «на монастырское строение». Так, в 1657 г. назаретскому митрополиту Гавриилу для этих целей выдали 100 рублей соболями[342].

Плата за реликвию?

Особое жалование полагалось и за привезенные в Россию христианские реликвии. Как отметил Н. Ф. Каптерев, на Востоке реликвии продавали и покупали, отдавали под залог[343]. Случаи с залогом св. мощей зафиксированы (со слов греков) в наших документах нечасто[344]. Обычно турки брали в заклад церковную утварь[345].

А как смотрели на дар за реликвию в России? Известно, что применительно к сакральным предметам, таким как иконы и даже церковные свечи, использовался специальный термин «промен», а не «продажа», хотя данный обмен совершался на деньги. А. Олеарий писал, что русские называют «торг иконами не куплей и продажей, а меной на деньги», при этом долго не торгуются[346]. В другом месте своего сочинения он сообщал: «У них (русских. – Н. Ч.) в Москве имеются особые рынки и лавки, где они продают… иконы, или, как они говорят, «выменивают на деньги и серебро, так как ведь было бы неприлично покупать богов»[347].

Иконы редко попадали в таможенные книги, но и в этих случаях назывались «променными» и не облагались таможенным сбором. Например, по данным Таможенной книги Устюга Великого и Устюжского уезда за 1635/1636 гг. значится: «Генваря в 26 день гостя Григорья Никитникова человек Василей Филипов с товарищем ехали от Соли Камской на 2-х лошадях; платили проезду с себя и с 2-х лошадей и с проводников 9 ал. 2 д. Да з Бороку Семен Филимонов явил променить икон 17 складней; платил пошлины с торгу и с себя 8 ал. 2 д. И всего в той статье пошлин 17 ал. 4 д.»[348]. «….Майя в 19 день Вологжанин иконник Богдан Иванов приехал с Вологды… явил продать меду кадку весом 5 п. 25 гривенок да иконы образы божьи променные. И с теми иконами сидел в государеве анбаре. Да он же ездил в Туглим. Платил с торгу своего пошлин, и с меду, и с себя гостиного, и анбарного, и отъезду тулимского, всего рубль 18 ал. 2 д… Да устюженин Козьма Ключарев сидел в государеве анбаре с променными иконами божьими. Платил анбарного за 3 недели 3 ал. 3 д.»[349]. Во всех отмеченных случаях зафиксированы таможенные сборы со всех видов товаров и деятельности купцов. Данные о таможенных сборах с «променных икон» отсутствуют.

И в приказном делопроизводстве, где, как правило, указывалась стоимость всех предметов, которые жаловались в качестве милостыни, иконы составляли исключение. Так, в деле Макария Антиохийского наряду с другими подарками значатся 30 позолоченных икон, выданных патриарху по его челобитной, без указания их стоимости. Употребление термина «промен» по отношению к святыне означал, что современники не считали ее объектом купли-продажи.

В исторической литературе иногда утверждается, что в России складывается чуть ли не система цен на святыни, которая создавала «иерархию» привезенных реликвий, а сам привоз святынь «был строго регламентированным процессом, который определял качество и стоимость привозимых реликвий»[350]^[351]. На самом деле определенная разница в размере государева жалования за реликвию существует, но объясняется она особым интересом русского двора к какой-либо святыне либо отсутствием такового. В рядовых случаях давалась обычная милостыня. В 1653 г. посланцам афонского Павловского монастыря за мощи Димитрия Солу некого было дано 40 соболей ценой в 40 рублей³³, а за золотой крест, украшенный драгоценными камнями, с частицей животворящего креста Господня, привезенный для московского патриарха Никона, – соболями на 100 рублей. За главу Григория Богослова, доставленную в Москву в том же 1653 г., выдали царского жалования 150 рублей соболями, а за икону Божьей Матери Влахернской – соболями же на 200 рублей.

Среди христианских реликвий, попавших на русскую почву, были и такие, за право обладать которыми царь жаловал более значительные суммы. Например, Креста Константина, доставленного из афонского Ватопедского монастыря в 1655 г., русское правительство добивалось почти 25 лет. Прославленная святыня христианского мира, наряду с главой Иоанна Златоуста, выписывалась в Россию «для поклонения» и в связи с предполагаемой войной против Речи Посполитой. Затем она, в нарушение обещания царя вернуть реликвию на Афон, была оставлена в Москве. Полученная ватопедским архимандритом Дамаскиным милостыня – 1 000 рублей соболями и 400 рублей деньгами, как и последующее жалование монастырю, ни в коей мере не являлись ценой святыни, а были попыткой урегулировать конфликтную ситуацию.