Христианский Восток и Россия. Политическое и культурное взаимодействие в середине XVII века

В конце концов диадима была принята в царскую казну, но еще почти 20 лет Иван Репета пытался возместить затраты на ее изготовление.[732] Со временем в челобитных Ивана Юрьева появляется еще один аргумент, который, по мнению греческого купца, должен был бы подчеркнуть его заслуги перед Алексеем Михайловичем и побудить русские власти вознаградить его по достоинству. Иван Репета писал, что как только он «приехал с Москвы в Царь-город, и те, которые лихие иль живые недруги, хотя ево в самой конечной погибели видеть и напрасную смерть навесть, огласили его ложно турскому салтану и тамошним всем владетелем, и чесным людем, что бутто с ним изволил великий государь послать своего великого государя казны на подарки патриархом и прочим греком восемьдесят мешков червонных золотых за то, чтоб они стояли при великом государе за одно на турков. И по той де ложной огласке взяли его тамошние владетели в самое жестокое подкрепление и спрашивали на нем того со всяким жестоким испытанием… и про те де про все его беды и разорения и про напрасную огласку известно святейшему Паисию, папе и патриарху алею сандрейскому. И о том его разоренье и убытках к великому государю писал он, святейший патриарх, истинную правду, и великий государь пожаловал бы ево за то его напрасное страдание и за великие убытки своим, великого государя, жалованьем…»[733]. В 1672 г. александрийский патриарх действительно просил Алексея Михайловича за Ивана Юрьева[734], но и ранее приехавшие на собор по «делу» Никона вселенские патриархи вступались за греческого купца. По ходатайству Паисия Александрийского и Макария Антиохийского Ивану Репете дополнительно к прежним выплатам выдали соболями на 4 000 рублей[735]. Хотя сохранившиеся документы посвящены, главным образом, оценке диадимы, история с затянувшимся возмещением затрат на ее изготовление не должна отвлекать внимание исследователей от возникших в 1662 г. сомнений по поводу константинопольских барм.

Другим важным аспектом изучения диадимы является анализ идейного содержания изображений на эмалевых медальонах. В разное время ученые предлагали различное объяснение их сюжетов. В свою очередь, М. В. Мартынова отмечает, что их названия были даны еще в приходно-расходной книге 1664–1665 г., и современник связал их с псалмами Давида[736]. В целом М. В. Мартынова видит в иконографии эмалей воплощение идеи «премудрой двоицы», т. е. гармоничного единения светской и духовной власти, в равной степени близкой и царю и патриарху[737]. По нашему мнению, можно предложить иную трактовку общего идейного замысла. Часть образов диадимы не вызывает споров и не требует специального комментария. Среди них: Богоматерь – смысловой и художественный центр композиции, святой патрон государя – Алексей Человек Божий, как персонификация царя, царь-Богопомазанник Давид, утвердители христианства Константин и Елена, а также св. Меркурий, победитель Юлиана Отступника. К св. Меркурию вполне применимо выражение из преамбулы соборного постановления 1666/1667 г. «веры православныя христианския ревнителя и поборника», которое в тексте отнесено к самому Алексею Михайловичу.

Остальные три медальона по трактовке Г. В. Филимонова представляют «царства природы», т. е. весь тварный мир, «сонм царей, священства, царедворцев и народа» и сцену помазания. Дух святой нисходит на благословляющего архиерея, совершающего таинство[738]. М. В. Мартынова понимает этот сюжет как отражение мысли патриарха Никона о важной роли священства[739]. Однако он непосредственно связан с образом царя Давида. Через помазание царь становился причастным Духу Божию, как это было с Давидом: «Взял Самуил рог с елеем и помазал его среди братьев его, и почивал Дух Ягве на Давиде с того дня» (1 Цар. 16: 13). Так что и это изображение следует толковать к славе царя. Государь, помазанник Божий и защитник христианства – вот общая идея шести из восьми изображений и, как представляется, главный смысл всей идейной программы. Это основной догмат царской власти, весьма значимый для Алексея Михайловича как в контексте его борьбы с внутриполитическими врагами, так и в контексте противостояния с патриархом Никоном.