Христианство. Католичество. Реформация

(15) Возвращаясь к пониманию кафолической «полноты» как равновесия между верой и разумом, а также – к вопросу равновесия между сохранностью Истины в предании «всех веков» и усвоением, переживанием той же Истины у каждого, – необходимо отметить еще несколько важных моментов.

А. Мы не раз по ходу изложения уже обращали внимание читателя на определенный утопизм реформатора; в особенности, на первый этап его деятельности, когда он полагал, что познание Христа как Истины относится к каждому крещенному. А именно: каждый, мол, имеет право толковать Писания «по своему убеждению и усмотрению», как бы не отдавая себе отчет о мере своего же духовного опыта и богословского образования[697].

Подобный утопизм наблюдается и в его толковании апостола Павла, так как реформатор Лютер не всегда придерживается контекстуальности его посланий; как бы желая того, чтобы «все крещенные» понимали этого апостола так, как он сам его и понимает [sic!].

В итоге, целостность всего 15-векового предания и претерпела, как фрагментарность, так и те новые импульсы, которые после Лютера нашли свое особое выражение у Кьеркегора, других представителей христианского экзистенциализма XIX–XX вв.

Б. Формальные, если не существенные, противоречия у реформатора можно наблюдать и в восприятии самой теологии Креста, поскольку не у всех такое познание и такое переживание Истины, как у апостола. – Не говоря не только о Лютере, но и о подавляющем большинстве крещенных всех веков, как до, так и после Реформации.

На это указывает не только сам апостол, имея в виду разницу между духовным и плотским человеком[698], но и Тридентский собор, вынося, на мой взгляд, одно из важнейших определений (со ссылкой на 1 Кор. 12:11 б)[699].

Объективное значение заслуг реформатора состоит, не в разрушению равновесия в самосознании Западной церкви, а лишь в следующем:

вопросы веры и правильность ответов на них не должны быть напрямую связаны с внешним авторитетом – как насилием[700] или формализмом[701], – а только с добровольным их принятием человеком, слушающим Евангелие[702].

(16) Реформация уделяла внимание отдельно взятому человеку. Она, таким образом, провозглашала важность отношений каждого к Богу через Христа. Речь шла о том, что эти отношения должны были поддерживаться, в первую очередь, личной верой каждого, а не внешними авторитетами (клиром, епископатом, папой Римским).

Разумеется, признание личности и достоинства ее веры не было чем-то спонтанным, сразу возникшим после 1517 года; тем более, что и приятие или неприятие Реформации, в первую очередь, было «делом князей» на местах, а не вопросом каждого. – Cujus regio, ejus religio – чье правление, того и вера…

Да и само понятие о свободе совести, ярким образом поднятое Лютером в его трактате «О христианской свободе» от 1520 г., рассматривалось гораздо позже. Решалось Просвещением, а практически для всех, – лишь после Второй мировой. (Декларацией Общих прав человека).