Христианство. Католичество. Реформация

Разделения продолжаются и в II веке. Идет борьба Христианства с гностицизмом и его главным представителем Маркионом. Непризнание им Ветхого Завета и Бога-Творца, отделение Его от Иисуса Христа-Искупителя, основателя Нового Завета, представляет собой довольно радикальное явление раскола. Против него в своих трудах самым ярким образом выступает Ириней Лионский. В II веке между поместными церквями Малой Азии и Римом возникает спор о времени празднования Пасхи, а в III веке – разногласия по вопросу крещения еретиков между Римским епископом Стефаном и главой Карфагенской церкви Киприаном. В то же время распространяются ереси манихейства и монтанизма. Первый Вселенский собор, созванный императором Константином в 325 г. в Никее, вынужден и далее заниматься вопросами христианского единства и учения. В частности, он осуждает арианство.

В начале V века Августин, епископ Гиппонский, в течение последующих веков ставший главным представителем христианской мысли Запада, осуждает учение Пеллагия. Последний исключает роль свободной воли человека в преодолении первородного греха, отрицает необходимость Благодати. К тому же Августин вынужден заниматься с расколом в своей родной церкви Северной Африки. Он выступает против радикальных взглядов т. и. донатизма. Это течение было ни чем иным, как реакцией большой части духовенства и верующих на тесный союз Церкви с государством.

Дискуссия с донатистами [41] возникает еще в 311 г. Споры идут о действительности таинств, точнее: их зависимости от морального состояния священства и верующих. Часть духовенства во время гонений при Диоклетиане – он же в 303. г. издал распоряжение об изъятии церковного имущества – отказалась от Христа; она предала[42] языческим властям для уничтожения церковные книги, в первую очередь – Священное Писание. Движение донатизма было не просто реакцией на «предателей», но и неким духовным протестом против «огосударствления» Церкви, начатой императором Константином в 311–313 гг. От преследуемой Церкви меньшинства Христианство постепенно становилось «церковью большинства», в которую со временем через формальный обряд крещения могли войти самые разные люди.

Уже монашество было первой реакцией против «большой церкви» как «государства в государстве». Тем не менее, спор с донатизмом завершился лишь через сто лет именно в пользу союза Церкви с государством. Точнее: в 411 году в Карфагене собрались 286 кафолических и 279 тех епископов, которые разделяли точку зрения донатизма. Лишь малый перевес, с участием самого Августина на стороне кафолического взгляда о Церкви, дал возможность победить следующему мнению: таинства для всех без исключения являются объективными,, Христом установленными, знамениями Благодати независимо от внутреннего состояния каждого человека, как их преподающего, так и принимающего.

Для нас важным остается следующее наблюдение: при более глубоком рассмотрении вопроса нетрудно понять, что точка зрения донатизма на действительность таинств, по сути, могла бы совпадать и с некоторыми моментами Реформации XVI века. Ибо человека – по убеждению Лютера и других реформаторов – спасает не само таинство, как таковое (общее, церковно-символическое действие, обряд), а сознательная вера (т. и. fides sacramenti) индивида как личности. В донатизме IV века это выражалось немного иначе: лишь чистая совесть может очистить в таинстве и совесть того, кто таинство принимает. Иными словами: само начало у человека, его диспозиция определяет все остальное. – Поскольку от плохого начала развивается плохое, а от доброго – доброе[43]. Если строго придерживаться такого взгляда, то можно прийти к особому итогу: действительно было лишь то таинство Святой Евхаристии, совершаемое Самым Спасителем в кругу учеников в Великий Четверг!

Кроме этого момента, донатизм, как мы уже отметили, не допускал «смешивания» духовного авторитета со светскими властями, с государством. Позже у Лютера в этой связи мы найдем его учение о т. и. «двух царствах». Об этом будет сказано в другой главе. Тем не менее, уже в рамках двух предыдущих замечаний, мы можем сделать некий предварительный вывод. А именно: в морально-личностном понимании таинств и в отрицании сливания духовного со светскими властями в определенной мере выявляется не только характер донатизма как схизмы IV века, но и сущность реформационных движений в Христианстве вообще. Сам феномен ереси или схизмы не всегда можно понять однозначно; однако всегда имеются некие общие закономерности.