Христос и евреи

В одну из суббот Иисус проходил по засеянным полям, и ученики Его дорогою начали срывать колосья. Это опять вызвало протест и укоры со стороны фарисеев. Он же напомнил им: „Что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним? как вошел он в дом Божий при первосвященнике Авиафаре и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников, и дал и бывшим с ним? И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы“ (Мк. 2:25-28).

И именно Сын Человеческий, как совершенный Человек, может господствовать над правилами, ибо Он все делает не ради прихотей Своих, а ради действительной потребности или высшей правды.

Фарисейство же в своем буквальном и формальном понимании заповедей дошло до крайне уродливых понятий: оно вызвало в свет, например, известный трактат в Талмуде (Бэца), где серьезно рассматривается вопрос: можно ли есть яйцо, которое курица снесла в субботу? Любопытно, что для обхода запрещения переносить в субботу вещь из дома в дом, некоторые евреи в западных русских городах ставят на двух улицах два шеста, и соединяющая их проволока должна знаменовать, что вся улица представляет один и тот же дом.

В Нагорной проповеди Христос не отменил этики Моисея. Так, Он не устранил заповеди: „не убий“, но углубил ее понимание тем, что запретил и гневаться на брата своего. Вообще говоря, Новый Завет относится к Ветхому, как восход солнца к утренней заре: одно и то же солнце сияет здесь и там, но с разной степенью яркости оно видимо людям. Там и здесь Один и Тот же Бог, но различно представление людей о Нем, и различна глубина понимания Его воли.

Одна студентка в Праге сказала мне: „Я преклоняюсь перед Новым Заветом, но Ветхий... Он так не похож на Евангелие“.

Между тем Новый Завет имеет столько же общего с Ветхим, сколько роза с ее корнями. Корни жестки и серы, они обитают в темных недрах земли, но они питают прекрасный цветок. Так из Божественного мрака Моисеевых откровений расцвела благоуханная роза Нового Завета. Хорошее сравнение сделала одна интеллигентная еврейка в Тель-Авиве, сочувствующая Евангелию: „Ветхий Завет — это фундамент, а Новый Завет — дом, построенный на этом фундаменте. И жить мы можем лишь в доме“. В Варшаве знакомый инженер-еврей сказал так: „Когда вы, христиане, будете находить Евангелие в Ветхом Завете, а мы, евреи, будем находить Ветхий Завет в Евангелии, — тогда мы поймем друг друга“.

И это совершенно правильно. Сам Христос и апостолы признавали боговдохновенность Ветхого Завета.

„Как вы относитесь к Ветхому Завету?“ — спросил одну благочестивую старушку пастор. „Как Иисус“, — ответила она в простоте. Такой ответ служит лучшим отпором всякому ложному либерализму некоторых христиан нашего времени, которые хотят в своих умозаключениях быть выше Самого Учителя.

2. Евреи указывают на христианское учение о Троице, которое, якобы, противоречит откровению Ветхого Завета о Едином Боге.

Надо согласиться с тем, что некоторые неудачные попытки выразить в человеческих словах великую тайну Божества может вызвать недоумение. Это лишний раз показывает, как рискованно для человека „вторгаться плотским умом своим в то, чего не видел“. Уже само по себе намерение пятичувственной логикой постичь сверхчувственное обречено на неудачу с философской точки зрения (в свете теории познания).

Одно ясно: Христос учил о Том же Едином Боге, в Которого верили Моисей и пророки. На вопрос законника о наибольшей заповеди Он повторил известное: „Слушай, Израиль: Господь Бог твой есть Господь Единый“, и этим подтвердил учение Моисея о единобожии. В еврейском оригинале сказано именно „эхад“ — единый (один в смысле единства, которое может быть и при множестве), а не „яхид“8 — единственный, только один, одинокий.

Речь идет не об арифметическом единстве, а об этическом и метафизическом. Он единый во всех своих проявлениях и в прошлом, и в настоящем, и в будущем, и в истории, и в природе, и во всех сторонах и выявлениях Своего существа.

Подобно этому у душевно здорового, цельного человека и разум, и воля, и чувства едины: они объединены тем, что мы называем „личность“, „я“, „единство духа“.

„Бог не есть бесплодная единица, но творческая Троица“.

И в Ветхом Завете Бог называется на древнееврейском языке словом, имеющим форму множественного числа: „Элогим“ (божества). Уже в начале книги Бытие говорится: „Вначале Бог сотворил небо и землю“; характерно, что глагол „сотворил“ здесь стоит все же в единственном числе. Все сущности Божества участвовали в творении, но творило все-таки Оно, Единое Божество, по единому плану и образу. Далее сказано: „Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему“. Образ Божий один, но он воплощает Божественное разнообразие.