Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Сквозь низкий каменный забор он увидел глубокий, потаённый сад, весь из света и теней, и девушку с кораб­ликом на голове.

Сыпалась с деревьев роса. Лунный свет лежал на траве. И девушка шла к нему, протягивая руки.

Он припал к забору. Она подошла ближе, и он уви­дел безучастные, обращённые на что-то великое и свето­носное за его спиной, почти лунатические тёмные глаза.

— Ты? — тихо молвила она. — Я иду к тебе. Я услы­хала.

— Я иду к тебе, — это произнёс кто-то за него.

— Ты, — продолжала она. — Ты. Я почему-то зна­ла. Я чувствовала. Из тысяч невест Городни ты изберёшь меня. Иди сюда. Перелезай через забор.

Как-то совсем равнодушно он перелез. Ноги сами перенесли. Стоял словно немного очумелый. И ничего от Бога не было в его облике. Но она была как слепая, как навеки ослеплённая величием Бога, грядущего во славе.

И он увидел совсем близко тёмные, потусторонние глаза и почувствовал неприглядную боль, зависть и свою ничтожность. Но она не увидела и этого.

— Какие у тебя глаза, Боже...

Он вспомнил бегство после свислочской мистерии.

— Какие волосы.

И он вспомнил, как он лежал на постыдной кобыле, готовый для бича и издевательства.

— Весь ты стройный и сильный, словно еленец.

Он смотрел лишь на неё и поэтому не заметил, как кто-то тоже подошёл к забору.

— Солнце моё, зачем ты на меня бросило лучом своим?

Они медленно шли в свет и тень.

...Там где садовый забор примыкал к церкви, в густой чёрной тени стоял низколобый сотник и мрачно смотрел на них.

Покои Лотра в трансепте городенского замка напоминали покои богатой и не суровой нравом родовитой дамы. Каменные стены занавешены коврами и гобеленами с немного легкомысленным содержанием. Иконы, где они были, удивляли вниманием мастеров к живой плоти.

А тот покой, в котором сейчас сидел кардинал, был вообще легковесным. Широкое, на шестерых, ложе под горностаевым покрывалом, кресла с мягкими подушками, какие-то каменные и стеклянные бутылки и флаконы на волошском столике возле ложа. Запах каких-то сладко-горьковатых масел.

Единственными духовными вещами в покое были статуи святого Себастьяна и святой Инессы, да и те давали явно преувеличенное представление о сути мужчины и женщины.

На ложе лежала Магдалина, лениво покачивала перед глазами золотой медальон. Босяцкий, сидевший в кресле около стены, стремился не смотреть в ту сторону.

Возле ног её, также на ложе, сидел Лотр:

— Ты, сотник, погоди. Я вот только сейчас дам приказ братьям-доминиканцам.

Сотник осторожно сидел у самой двери на позолочённом, гнутоногом венецианском стульчике. За стульчик тот делалось страшно.

— Так вот, пан Флориан, за человеком этим надо следить, чтобы не совершил чего нежелательного.

Корнила улыбнулся, но те не заметили.

— Окружите его уходом. Приставьте людей лично к нему... Кстати, взяли ли этого расстригу-пророка? Этого... Ильюка?

— Взяли.

— Он пророчествовал приход. Он впутал нас в этой дело... Ил-лия! Постарайтесь хорошо погладить ему рёбра щипцами... Чтобы знал: пророки в наше время — явление подозрительное. А там можете тихонько отправить его — куда, сами знаете.

— Гладить ещё не гладили, — сказал капеллан, дождавшись, пока Лотр выговорится. — Да и нет нужды.

— Как?

— Да он осознал, что был не прав. И мы избежали их роптаний в излишней жестокости...

— Что, «велья»?

— Да мы, видите, просто отвели его куда надо и объ­яснили значение и принцип действия некоторых при­способлений.

— Такой конь? Испугался? Пророк?

— Кони тоже хотят жить. И потом, он не пророк, а шарлатан.

— Хорошо, — согласился Лотр. — Пускай теперь приходит еженедельно за объяснениями и пророчеству­ет то, что надобно нам... Что там у тебя, Корнила?

— Вдвоём, — рассказывал сотник. — В саду у Поля­нок. С Анеей, дочерью мечника.

Оба ужаснулись, увидев глаза кардинала.

— Иди, — глухо процедил он. — Схвати.

— Полагаю, поздно, — ответил Корнила.

Слова его невольно прозвучали как шутка.

— Выйди, — бросил кардинал женщине.

Та надула губы.

— Тебе говорю.

Марина недовольно поднялась. Покачивая бёдра­ми, пошла к двери.

— О-ох, — ни к селу ни к городу высказался Корни­ла. — Искушение!

Все молчали. Лотр сидел с закрытыми глазами. Бе­лый, как сало. Когда он раскрыл глаза, они не обещали прощения:

— Дочь мечника Полянки Анея. Святая. Жена Го­спода Христа... И она убеждена, что он — Христос?

— Иначе, наверно, ничего бы и не было, — рассуж­дал Корнила. — Она славилась чистотою и целомудри­ем. Она в великой вере жила.

— Замолчи, — шёпотом повелел кардинал.

— Знаете, что из этого будет? — плоские глаза Босяц­кого недобро усмехались. — Этот плут теперь не откажет­ся от самозваного имени. Так как побоится потерять её.

— Это так, — шёпотом отозвался Лотр.

— Если она узнает про обман — она плюнет ему в лицо. Он теперь не откажется.

— Убить, — тихо предложил Лотр. — Обоих.

Доминиканец улыбнулся.