Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

— Ненадолго же вас хватило, — он перешёл на латынь. — Говорили о том, что Игнатий, что друзья его, что я — начинаем величайшее дело. Что папа пускай себе через десять — пятнадцать — двадцать лег признает нас. Что союз наш будет премогущественным союзом земли. «Сыны Иисуса», «Братство Иисуса», или как оно там. Говорили, что сила наша во всепроницаемости и в подспудности. Говорили, что мы не должны осквернять наш путь явными и открытыми расправами. И вот теперь чуть какая-то мелочь затронула вас — вы забыли всё. Напрасно братья открыли вам нашу тайну. Нас мало, мы пока вынуждены молчать и прятаться, как первые христиане. Но горе нам и мы про­пали, если стал в начале нашего пути такой, как вы. Я вы­нужден буду поднять голос перед людьми, которые сумеют добиться у папы Льва, чтобы он занялся этим сам и прове­рил, соответствуете ли вы месту, на котором находитесь.

Лотр смежил глаза. Мних продолжил уже мягче:

— Мне нет дела до жизни и смерти этих людей. Но схватите их тут, убейте их тут — и мы увидим повторение того, что было недавно. И на этот раз нас не спасёт ничто. А если мы и убежим — весь христианский мир заинтересуется тем, что здесь происходит. То, что придёт конец вашей славе, а возможно, и жизни, — мелочь. Но то, что дело спасания веры, моё будущее дело, дело моего братства выйдет на свет — за это не будет нам прощения от властей и Бога. Тут и индульгенции не помогут. Это вам не дурацкое обещание Тецеля [9], это вам не на Деву Марию совершить покушение.

Он дал Лотру обдумать свои слова и спросил:

— Н-ну?

— Ты Христова невеста? — Лотр произнёс это сквозя зубы. — Что ж, будешь Христовой невестой. Корнила, сразу, как это отродье ада пойдёт от той шлюхи, схватите её, схватите... тайно, — это слово далось кардиналу с трудом. — И сейчас же отвезите её в Машковский кляштор, на постриг. Пускай замаливает прелюбодеяние. — И до­бавил: — Нравственность превыше всего.

— Вот такой вы на месте, — улыбнулся капеллан. — Ты придумал изумительно. Ты даже сам не знаешь, от­чего то, что ты придумал, изумительно.

Лотр знаком отпустил сотника. Достойные люди остались одни.

— Знаешь, отчего это хорошо? — спросил мних. — Он сразу же бросится искать её, и таким образом мы из­бавим от него Городню. Без шума избавим... «Добрый наш народ, жди. Он явится ещё. Христос с апостолами своими пошёл ходить по краю, проповедовать слово Бо­жье и помогать людям».

— Погоди, — перебил Лотр. — Тут надо словно в шахматах... Значит, её удаляем — он идёт из города?

— Тут не надо «словно в шахматы». Логика проти­вопоказана жизни. Это лишь дураки и полные бездари требуют, чтобы всё было мотивированно. Это не жизнь. Это — скелет. Без жизни и её пульсирования. Без плоти. Без правды... Вот слушай. Надо, чтобы он знал, что её кто-то похитил и увёз. Для этого достаточно и хороших соседей. И он будет рваться за нею. Но тут его может оста­новить боязнь сильных врагов. Поэтому одновременно надо слегка убедить его, что она бросила его, и возбудить гнев. Эти разные чувства будут истязать его. Влечение, ненависть, оскорблённая вера. И, больше всего, желание, чтобы закончилась эта неуверенность, чтобы было что-то одно. К этому, к равновесию, всегда стремится каждый человек, герой либо шалбер и плут. И эта жажда одно­го, знания выманит его из города быстрее, чем одна ненависть или одна любовь. Ненависть может забыться. С любовью можно просидеть в городе ещё неделю и, меж­ду прочим, за четверть дня скинуть нас или сделать наше положение нестерпимым. А так он не будет ждать и дня.

— Прав. О похищении скажут соседи. А кто об из­мене?

Пёс Господа Бога молчал. Потом спросил тихо:

— Тебе не жаль будет распрощаться с нею?

— С некоторого времени — не жаль, — ответил Лотр.

— Я надеялся на это. Вот она и скажет. А согласится пойти от тебя? Следить? Доносить?

— Ей придётся, — Лотр криво усмехнулся. — Хотел бы видеть я, как это она не согласилась бы.

— Только без шума. Понимаешь, нам нужен около него свой человек. Чтобы советовал, следил, доносил. Лучше всего, если это будет женщина. Она. Ухо наше. Лучшее наше войско... Пообещай ей, что сразу, как только она исполнит дело, она вернётся к тебе. Навсегда. А если захочет спокойствия — мы найдём ей мужа... бо­гатого нобиля.

— И что она будет доносить? И как?

— В каждом городе есть связные голубятни. Пускай из каждого города отправляет по голубю. Если они будут мирно мошенничать, апостолы, если они будут мирно на­дувать и терять славу и люди начнут забывать их — она даст ему денег и убедит «вознестись». И люд будет ожидать его.

— А если он совершит покушение на веру?

— Он не совершит. А если начнёт заботиться о силе и славе, если покусится на нас — пускай она привяжет к ноге голубя перстень и задержит их на том месте дня на три. Тогда в то место поскачет Корнила с людьми.

— И что?

Огонь трепетал на лице мниха. Лицо улыбалось. Тени бегали в морщинах и прочно лежали в глазницах. Страшная маска чем-то привлекала.

— Боже мой, — произнёс он. — Столько глухих оврагов!.. Столько свидетелей «вознесения»!