Христос приземлился в Городне (Евангелие от Иуды)

Лицо Юрася было слегка бледным и мятым с похме­лья. Он кивнул головой и отошёл с хлопцами в сторону.

— Что вам, парни?

— Чтобы сразу понял, с кем говоришь, — начал Клеоник, — знай: вот этот кузнец город поднял, когда вас в пыточную потащили.

Юрась вскинул голову.

— Братец! Отчего ж ты раньше не пришёл?

— А так, — опустил глаза Кирик. — Дело своё сде­лали. Весь город вокруг толпится. Чего слишком лезть?

— Вот так мы всегда, — огорчился Христос. — Я и не знал, была ли там просто гурьба или вёл её кто-то. А теперь вот ухожу. Так и не узнал хорошего человека. Зовут как?

— Кирик Вестун.

— Запомню. Благую ты весть принёс мне, Вестун. А мне было очень одиноко в городе.

Две руки, чёрная и обыкновенная, встретились.

— Времени мало, — сказал Вестун. — По своей охо­те уходишь?

— Кажется... по своей.

Лотр не видел, с кем там говорит самозванец, да и не слишком интересовался этим. Зато он получил возмож­ность переглянуться с Магдалиной. Глаза их встретились. Кардинал одобрительно опустил ресницы, словно прио­бодрил. На губах Магдалины было странное ироническое выражение. Как бы моления и, совсем немного, какой-то угрозы. Кардинал уже не смотрел на неё Она вздохнула решительно и стала искать глазами Юрася.

— Знай и этих, — говорил кузнец. — Они поднимали окраины города. Этот — резчик Клеоник. Это Марко Турай. А вон там ещё наши стоят.

Он называл фамилии, а Христос шевелил устами

— Запомнил?

— Да. У меня память, как вечная.

— А раз вечная, то вовек и знай. Это свои. И в дра­ке, и за рюмкой, и на дыбе. Понадобится помощь, будут тебя какие-то там фарисеи хватать — за помощью только к нам. Головы сложим, а выручим.

— Хлопцы, — растроганно промолвил Юрась, — за что так?

— Ты людей, ты детей накормил, — ответил Мар­ко. — Мы такого не забываем.

— Верите, что я — Бог?

— А Бог тебя знает, — объяснил Клеоник. — Я... не очень. Но ведь кто бы ты ни был — ты с нами в одну дуду дудишь, одинаковые поршни носишь, голодаешь, как мы. Дал ты нам хлеб. И ещё... дал ты нам веру. Веру в то, что не все нам враги, что не все нас хотят давить. Должен был ты прийти. А там хоть дьявол лысый с одной ноздрёй.

— Что ж, — согласился Юрась. — А может, и не на­прасно так произошло, что я пришёл? Я не виню, а только почему вы не подошли ко мне, хлопцы? Но и так — спасибо вам.

И все четверо земно поклонились друг другу.

— Иди, — попрощался Вестун. — Имена помни.

В это время Лотр воздел руку:

— Люди славного города! Господь Бог наш Иисус с апостолами решил на какое-то время оставить нас. Будет ходить по краю, благовествуя слово Божье.

Глаза кардинала были влажны. Лицо дышало бла­городством.

— Надеюсь, не заработаем мы от него роптаний. Тихо и спокойно будем исполнять свои обязанности перед ним, мессией нашим, перед землёй нашей возлюб­ленной, церковью, державой и панами. Будем ожидать его... За дело, милые братья мои. За дело!

В этот момент не выдержала и запричитала какая-то баба в толпе: «А на кого ж ты нас?!.» — и умолкла, видимо, соседи цыкнули. Люди стояли молча.

И тогда загудели дуды в руках стражи и печально, высоко запели рога.

Слушая их, стояли возле стены, на выступе, фра Альбин Криштофич и Кашпар Бекеш. Последний, види­мо, немного выпил вина: разрумянилось красивое лицо. На солнечно-золотых волосах юноши лежал бархатно­-чёрный, с отливом в синее, берет. Ветерок шевелил на нём пышный султан перьев. Плащ перекинут через пле­чо. На поясе короткий золотой меч — корд. Девушки за­сматривались на юношу. Но он смотрел лишь на готовых в дорогу апостолов и на того, кто называл себя Христом. Смотрел, словно стремился понять его.

— Они не могут веровать, — обратился он наконец к Криштофичу. — Смотри, какое лицо. Очевидно с по­хмелья. Божественного в нём не больше, чем у всех тут. Обычный человек.

— Лучше скажи, как они могут веровать? — улыб­нулся Криштофич. — Ну, это в законе. Но лицо у него действительно плутовское. Бродяга, да и всё. И подумать только, что ты так увлекался этой дочерью мечника, со­бирался встретить в костёле...

Он перевёл глаза с Бекеша на Христа. Сравнение было явно не в пользу последнего:

— Красив, образован, богат, с умом, который с детства отстранён от догмы. А он, говорят, только протянул руку...

— Замолчи, брат Альбин, — измученно попросил Кашпар. — Достаточно...

— Вот она, сила слепой веры.

Бекеш понял, что у друга настроение говорить про­поведи. И потому он съязвил:

— Тебе, кажется, тоже бросилась одна женщина в глаза... И вот она тоже идёт с ним. Взгляни. Сначала одну, потом...

— Гм, — растерянно произнес «Пожаг». — Я — это другое...

— И всё ж она идёт, — мучил дальше Бекеш.

— Ты должен был бы знать, сын мой, что гуманистам в этой юдоли не везёт, — поучительно наставлял брат Альбин. — А везёт в этой юдоли подлецам, мерзавцам, мошенникам и плутам.

Трубы и дуды всё ещё пели. Лотр склонился к Христу:

— Прощай... Живи свободно... Только вот что: ма­ску, маску носи. Глаза у тебя умненькие. Не дури. Надень.

Братчик смотрел на него шаловливыми, хитрыми и умными глазами.

К Бекешу и Криштофичу протиснулся сквозь толпу Клеоник.

— Здорово, Кашпар. Что, хорошо вчера погуляли?