Хризантемы у тюремной стены

— Естественно. Он ведь тоже работал в секретной службе, занимая пост помощника директора военно-морской разведки. В разведке же работал и Грэм Грин, тоже мой коллега того времени. Сегодня он большой и уважаемый писатель.

Ким Филби показывает на одну из полок. Она уставлена различными изданиями гриновских романов.

— Раз уж зашла речь о писателях, может быть, товарищ Ким, вы откроете нам секрет и своих литературных вкусов?

— Это большой вопрос, — говорит он, — я вынужден назвать слишком много имен. Тут Диккенс и Толстой, Достоевский и Бальзак, Тургенев и Чехов. Из современных писателей, кроме Грина, любил Стейнбека. Однако то, что он написал о Вьетнаме, мне непонятно. Я счастлив, что большую часть книг, которые я всю жизнь собирал, мне удалось привезти в Москву и они сейчас со мной.

— Если вы не против, вернемся к разведке, — просим мы.

— С 1949 по 1951 год я возглавлял миссию связи английской разведки в Вашингтоне. Задачи по связи между двумя разведывательными службами были лишь внешней стороной моей деятельности. Мне было поручено Лондоном, с одной стороны, консультировать ЦРУ, по возможности направлять это в то время еще молодое учреждение. С другой стороны, передо мной стала крайне деликатная задача защиты британской секретной службы от ЦРУ, проявлявшего явное намерение проглотить своего союзника. Я оказался в логове американской разведки. Именно в этот период у меня наладились крепкие связи и с Алленом Даллесом, и с нынешним директором ЦРУ Ричардом Хелмсом, и с Эдгаром Гувером, руководителем ФБР.

— Не могли бы вы, товарищ Ким, хотя бы коротко охарактеризовать эту элиту американской разведки?

— Коротко трудно, но попытаюсь, — улыбается он каким-то своим мыслям. — Даллес, как известно, был первым гражданским лицом на посту директора ЦРУ. Он был внимателен в обращении с людьми, но, по существу, относился к ним свысока. В дела он не вникал, и, я бы сказал, при всей его агрессивности он был дилетантом, о чем лучше всего говорит авантюра с вторжением на Кубу, так позорно провалившаяся. Считают, что он занял этот пост благодаря своему брату — Джону Фостеру Даллесу, тогдашнему государственному секретарю.

Теперь несколько слов о Хелмсе. Я старался, чтобы у нас сложились наилучшие отношения. С этим человеком легко работать, хотя он отличается сдержанностью. Хелмс пороха не изобретет, это, конечно, не генерал Уолтер Беделл Смит, занимавший одно время пост директора ЦРУ. Он больше политикан, чем специалист своего дела. Как мне сказал в свое время один из сотрудников ФБР, Хелмс связан с определенной влиятельной политической группой, которая его все время подталкивала.

Что касается Гувера — это печально знаменитый контрразведчик, который руководит чудовищным по размерам аппаратом репрессий. Наши беседы с Гувером носили подчас весьма любопытный характер, они сводились к обсуждению методов работы советской разведки. Это были очень увлекательные беседы, — с трудом сдерживает улыбку товарищ Ким.

— Но уж кто действительно произвел на меня неизгладимое впечатление, — добавляет он, — это заместитель Гувера — мистер Лэдд. Эта на удивление дремучая личность вполне серьезно убеждала меня, что бывший президент Франклин Рузвельт являлся агентом Коминтерна!

— Много ли стран, помимо перечисленных, довелось вам посетить за эти долгие годы?

— Я специально их не подсчитывал, но наберется около двух десятков. В каждой стране была своя специфика работы, свои условия. К ним приходилось приспосабливаться. Как разведчик с известным стажем, я отлично представлял себе возможность провалов, они подстерегали на каждом шагу. Мне по роду моей деятельности приходилось планировать самые различные операции против Советского Союза и других социалистических стран и самому же их торпедировать. Меня всегда поддерживала мысль о прочности, надежности тыла. Я регулярно встречался в разных странах с представителями Центра, такие встречи были для меня огромным событием, они вливали в меня новые силы. Еще важнее были поездки в Москву. Я знал, что руководство высоко оценивает мою работу, верит в меня. Но все равно, несмотря на всю мою выдержку, я очень разволновался, узнав о том, что меня наградили орденом Красного Знамени.

Очень помогало мне в работе и то, что в самих западных странах я на каждом шагу сталкивался с искренними друзьями советского народа, людьми, всем сердцем преданными социализму. Я видел, что эти люди готовы включиться в борьбу за безопасность первого в мире социалистического государства. Больше того, среди сотрудников разведывательных служб западных стран я знаю немало людей, как и я, посвятивших себя борьбе с фашизмом, делу интернациональной солидарности трудящихся. Причем число таких людей непрерывно растет.

— Товарищ Ким, не можете ли вы рассказать немного о вашей сегодняшней жизни?