Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Вирджиния была впечатлена представлявшимися возможностями, но не могла сразу же связаться с Лондоном – она оставила дома свой радиопередатчик, опасаясь проверок нацистов или Французской милиции. Она сказала мужчинам, что ей нужно вернуться на базу, прежде чем предпринимать дальнейшие действия: «Я не могу принять окончательное решение в одиночку, но я либо вернусь, либо пошлю вам задание для выполнения». Возвышаясь над ними, сидя на большом камне, Вирджиния объяснила, что им придется конкурировать за ограниченные ресурсы с другими достойными группами – такие регионы, как Верхняя Марна, например, уже пять месяцев ждали заброски. Немцы безнаказанно пользовались их шоссейными и железными дорогами, поскольку у местных маки совсем не было оружия[339]. «Что касается денег, то их я могу дать вам сегодня, они у меня прямо здесь», – сказала она, похлопав себя по животу.

В тот же день они снова собрались в прокуренной комнате за галантерейным магазином, принадлежавшим матери Мориса Лебра[340]. Как только Вирджиния вбежала внутрь – больше никакого старушечьего шарканья, – она открыла пояс с деньгами, застегнутый на ее талии, и протянула Морису пачку тысячефранковых банкнот: «Здесь 150 000 франков. Пересчитайте». Морис изучил пачку, прежде чем ответить: «Здесь 152 000 франков». «Посчитайте еще раз. Там точно 150 000». Морис пересчитал снова, но продолжил настаивать, что она дала ему лишних две тысячи. «Ага!» – она понимающе улыбнулась. Он прошел ее испытание на честность. Вирджиния встала, готовая уходить, и протянула им клочок бумаги с именем, адресом, находящимся на рю де Донзи в Коне и паролем: «Я пришел от Жан-Жака». В случае необходимости там они могли передать для нее сообщение[341]. Затем она ушла, оставив почти потерявших дар речи мужчин в благоговении, хотя одного из группы уже тогда, как она узнала позже, начал возмущать ее очевидный авторитет.

Вирджиния вместе с мадам Буатье отправилась обратно на север, вернувшись к своему безумному циклу организации и снаряжения групп в Центральной Франции, а также к руководству их полномасштабной диверсионной кампанией. Там никто не знал, где она была пару дней, и, конечно, не никто не смел ее об этом спросить. 17 июня она сообщила Лондону, что группа в Шамбон-сюр-Линьон насчитывает не менее двухсот «отличных ребят с хорошим руководством» и может быстро увеличиться до пятисот. Она рекомендовала срочно прислать двух офицеров, а также радиста и достаточное количество оружия. Двумя днями позже ее командир УСС поблагодарил Вирджинию за «превосходную» работу и предложил ей самой стать радистом миссии «Верхняя Луара»[342], «где, как считалось, ее необычный организаторский талант пригодится больше всего»[343]. Впервые она официально получила командование. В записях УСС от 18 июня говорится: «Планируем сделать ее ответственной за эту группу маки». Но, как всегда, не все было так просто.

Вирджиния не собиралась сразу уходить. Она хотела проследить за серией забросок с ее заказами, где вместе с оружием и боеприпасами были столь нужные хирургические принадлежности и даже велосипедные покрышки. Она также хотела помочь освоиться новым радистам, которых вызвала на замену себе в Шере и Ньевре. Однако в отсутствие новостей Файолю в Ле-Шамбон становилось не по себе. Время шло, а две недели спустя от Вирджинии не было ни весточки. Деньги пригодились, но к началу июля – спустя целый месяц после «Дня Д» – у людей все еще не было ни оружия, ни взрывчатки. Самые ожесточенные бои в регионе происходили за пределами плато, но их близость вызывала панику, особенно после того, как в битве у соседней Ле-Шелар погибли сотни бойцов и мирных жителей. К тому же немцы теперь массово двигались с юго-запада Франции в сторону Нормандии, расстреливая и сжигая всех и вся на своем пути. Без оружия люди Файоля не могли ни помочь своим товарищам, ни послать отряды, чтобы устроить в долине внизу засаду.