Хромая дама: Нерассказанная история женщины – тайного агента периода Второй мировой войны

Уничтожение сетей УСО в Лионе и других областях считалось в Лондоне «непосредственной и серьезной угрозой» британской безопасности и привело к серьезной переоценке ценностей в Уайтхолле. Совершенно секретное расследование в апреле 1943 года обвинило во всем двойных агентов, а также «продвинутые» немецкие операции по радиообнаружению. Радисты были единственной тонкой ниточкой, связывающей Лондон с оккупированными странами, такими как Франция, и их радиопередатчики считались наиболее значимыми военными объектами. Операторы беспроводной связи были особенно уязвимы для захвата, и их командиры признавали, что продолжительность жизни радиста в полевых условиях становилась невыносимо короткой[259]. Их смелость в ведении передач в подобных обстоятельствах поддерживала целые сети – за это они слишком часто расплачивались жизнями.

Из полицейского участка в Сан-Хуан-де-лас-Абадесас Вирджинию доставили в грязную, кишащую блохами камеру в Фигерасе, битком набитую пестрой группой женщин. Несмотря на статус американского журналиста, Вирджиния прекрасно знала, что правительство Франко, скорее всего, согласится на просьбу немецких коллег взять ее под свою «опеку». Ее поимка гестапо или абвером была только вопросом времени. Хотя Вирджиния была слаба, утомлена и измучена кожной инфекцией на спине, она проводила долгие часы и бессонные ночи, пытаясь спланировать свое освобождение. Ситуация была бесперспективной даже для опытного организатора тюремных побегов: Вирджиния была заперта в военной крепости XVIII века с толстыми каменными стенами (до сих пор используемой для содержания диссидентов, таких как, например, две женщины – лидеры движения в поддержку независимости Каталонии в 2018 году). Более того, с Катбертом, в лохмотьях и после всех трудностей горной переправы ей было крайне тяжело двигаться. Однако через пару недель Вирджинии представился шанс, и она им воспользовалась.

У одной из ее сокамерниц – проститутки из Барселоны – подходил к концу срок. Вирджиния подружилась с ней и попросила переправить зашифрованное письмо в американское консульство, что та послушно и сделала сразу после выхода на свободу. В письме, адресованном «дорогому Нику», за внешне невинной болтовней о здоровье и друзьях Вирджинии скрывались секретные данные о ее местонахождении и требования принять срочные меры для ее освобождения. Она подписала письмо: «Всего вам доброго. Я скрестила пальцы и, как обычно, задираю подбородок и хвост над приборной панелью. В. Х.»[260]. После расшифровки американские дипломаты отреагировали быстро. Благодаря их согласованному взаимодействию с испанскими властями (вероятно, включавшему денежный выкуп) через неделю Вирджиния была освобождена условно-досрочно, так как ее собирались перевести в другую тюрьму (или maison de retraite (фр.: «дом престарелых»), как она шутливо ее называла)[261].

Наконец, укрывшись в консульстве Барселоны, Вирджиния приняла горячую ванну, выспалась в приятной чистой постели и убедилась, что ее мать, которая месяцами не слышала от нее новостей, знает о том, что она в безопасности. Позволив себе два дня на восстановление, вскоре она вновь вернулась к работе. Вирджиния телеграфировала в «Нью-Йорк пост», чтобы ей отправили 500 долларов (которые вскоре им возместит Бейкер-стрит), а также сделали визу и срочный паспорт для поездки в Англию. Дипломатической почтой она направила в УСО длинный отчет, в котором подробно рассказала об оставленных в Лионе людях и припасах, не зная, конечно, обо всех произошедших арестах. Она настаивала, чтобы Бейкер-стрит «сделала все возможное» для освобождения ее товарищей по пиренейским горам Гуттмана и Алиберта из лагеря в Миранда-дель-Эбро, заявив, что хочет работать с ними в будущем. Ее главная цель, твердо заявила она, состоит в том, чтобы вернуться в поле «как можно скорее», – если только Лондон поможет ей «немного изменить свою внешность»[262]. Она не была бы Вирджинией, если бы у нее уже не было плана.

На Бейкер-стрит были очень рады получить сообщение от Вирджинии. Они поздравили ее с освобождением, но, к ее ужасу, из-за административных заминок прошло больше месяца, прежде чем она добралась до Лиссабона, и только почти через два месяца она могла бы присоединиться к ним в Лондоне. Пока же она должна была залечь на дно. Однако в городе, который называли «змеиным гнездом шпионов», она никак не могла помешать начальникам службы безопасности Лиссабона сообщить абверу, что 19 января 1943 года она вылетела на британском «Клиппере» в Лондон. По прибытии на аэродром в Англии ее подобрали на блестящем лимузине «Хамбер», отвезли в Лондон и провели через арку ко входу в Орчард-Корт. Она поднялась на два лестничных пролета к квартире № 6, где дверь ей открыл Парк, восклицая: «О, какая радость!», – а затем в поле зрения появилась неуклюжая фигура Бакмастера, окутанная облаком дыма из его курительной трубки[263].